ооооооооо я хочу официально признаться этой пятнице в любви, потому что она полна офигенчиков! просто прямо пугающе насыщенна ими, как никогда до этого *___*
во-первых, я сдала свою косячную медицину и теперь умею делать уколы в пятую точку (так что если чо - обращайтесь хд), во-вторых, на завтра отменили пары, и в-третьих (В САМЫХ ГЛАВНЫХ) невозможно крутую вещь мне нарисовала невозможно крутая  Panda Pooh к моему фичку недавнему и

...

ААААААААААААААААААА КАК ЖЕ ЭТО ВОЛШЕБНО БОГИИИ

---

GLEE ПОЮТ LET'S HAVE A KIKI111

---

в общем, я очень сильно люблю всякие аушки, а уж если один из гг (или оба) - где-нибудь чему-нибудь учатся, так меня хлебом не корми, дай пофонтанировать
на фестах было много заявок по тинвульфу разных совершенно интерпретаций, но я видела только те, где дерек чему-нибудь учит стайлза
и мне пришло в голову, что это огромное упущение, потому что стайлз, который чему-нибудь учит дерека, вещь намного более кинковая хд
потому что мне очень хорошо представляется, как молодой профессор Стилински (который родился страдающим СДВГ Пашей Чеховым) идет на свою первую лекцию к студентам старшего курса, которые всего года на три его старше
как он несчастный волнуется и предвкушает, как у него ёкает сердце, потому что он не хочет оплошать, и самую малость дрожат руки (но не голос, что очень важно, потому что со своим голосом Стайлз может управиться в любой ситуации, у них с голосовыми связками альянс). Стайлз ведет что-нибудь гуманитарное или что-нибудь просто очень романтичное (а в его голове даже химия может быть романтичной, пожалуй, самой романтичной - все эти соединяющиеся элементы, если вы понимаете, о чем я хд)
хотя, конечно, это всё-таки не химия. что-то более абстрактное
и вот он замирает перед дверью, цепляет свои книжки, как спасательный круг, набирает побольше воздуха в легкие, дёргает ручку
и
конечно же спотыкается об порог, потому что появляться нужно эффектно
с этого момента аудитория (не малочисленная, говоря откровенно) относится к нему еще менее серьёзно, чем ожидалось. но ходит исправно, ибо профессор Стилински языкаст и красноречив, а главное, еще не успел стать занудой
среди студентов угадайте кто хд

---

мне кажется, эта песня идеально подходит не только всему написанному, нарисованному, снятому и смонтажированному по соц.сети по пейрингу Вардо/Марк, но еще и неплохо вписывается в канонные отношения тройничка Артур-Гвиневра-Ланселот.


Listen or download Mumford And Sons White Blank Page for free on Prostopleer

текст

Can you lie next to her
And give her your heart, your heart
As well as your body
And can you lie next to her
And confess your love, your love
As well as your folly
And can you kneel before the king
And say I’m clean, I’m clean

But tell me now, where was my fault
In loving you with my whole heart
Oh tell me now, where was my fault
In loving you with my whole heart

A white blank page
and a swelling rage, rage
You did not think
when you sent me
to the brink, to the brink
You desired my attention
but denied my affections, my affections

So tell me now, where was my fault
In loving you with my whole heart
Oh tell me now, where was my fault
In loving you with my whole heart

Aah, aah...
Lead me to the truth and I
will follow you with my whole lie
Lead me to the truth and I
will follow you with my whole lie
Aah, aah...

---

ребят, а ходит тут вот флешмоб про фанфики, вроде вы мне название моего фичка - я вам какую-нибудь историю про него
ну или там вы мне пятьсот слов - а я вам историю
давайте, а?

апд. они под тегом лежат вот тут - пыщпыщ

---

я знаю, что многие здесь только из-за тинвафли - и мне очень жаль, чуваки, что я такое непродуктивное чмо =/ все мои тыщапицот идей сейчас выливаются в один ббшный фик (так, что там уже событий на целый том, а слов, пожалуй, всего лишь на толстенький буклетик) - но, короче, я решила заняться своими псевдо-журналистскими навыками. есть эдакая теория, что нужно писать по небольшому текстику каждый день, чтобы совершенствовать свою манеру изложения. так как писать каждый день по драбблу я не смогу, а моя захватывающая жизнь скудна на всякое там интересное, писать я буду преимущественно о фильмах и книгах, ну или просто о ерунде, вроде того, что на карте московского метрополитена шесть станций, названных в честь писателей, или что буква "М" на лбах у поездов напоминает эволюционировавший знак бэтмена.
каждый раз мне очень больно при мысли, что кто-то от меня отписался, но я знаю, почему это происходит (ну или думаю, что знаю) - чаще всего из-за несовпадения интересов. по крайней мере, я отписываюсь только в тех случаях, если, к примеру, человек резко начал выкладывать очень много картинок эээ ну там например песчанок. нравятся ему песчанки так сильно, что он не может сдержать свои эмоции - и постит их каждый божий день, а иногда и чаще. поначалу это здорово, даже если песчанки в твои интересы не особо вписываются, но со временем ты начинаешь задаваться вопросом - куда улетают носки зачем тебе всё это? такое редко, но случается, поэтому если кого-то из вас заебет что-нибудь в этой дайре, то я пойму и прорыдаю в подушку весь вечер приму это стойко, ибо всякий там многословный флуд бывает надоедлив. аминь.

а теперь к делу. собственно, о фильме, который мне повезло посмотреть благодаря тумблеру и науськиванию моего падкого на всяких фашистов и прочих химических мальчиков театрала. да-да, я наконец это сделала, я посмотрела НаПоЛА (которая в русском переводе "Академия смерти", а в английском вроде "Before the fall"). далее последует пережёвывание спойлерных моментов и, конечно, ворованные картинки, так что би кэрфул, гайз, мальчишки щедры на эмоции

гифоспам

NaPolA

фильм повествует об академии для юных нацистов, которых дрессируют с молодых лет, чтобы они не путали, где право, а где евреи, и как нужно себя вести в различных жизненных ситуациях. главного героя зовут фридрих, и он выглядит большим арийцем, чем александр скаргард на своих лучших фотосессиях. актера зовут max riemelt, и он просто волшебный - в меру слов, действий и эмоций и персонажа понимаешь всегда. а его улыбки это просто нечто, серьёзно

подросший

фридрих занимается боксом, и его приглашают в академию. преисполненный надежд на лучшую жизнь он сбегает из дома и оказывается в этом прекрасном, изумительном, предвещающим пиздец месте, который расположен где-то в отдаленном пригороде в большом сером замке с красными нацистскими флагами. почти хогвартс, только без волшебников.
что примечательно, мальчики там преимущественно очень хорошие (хотя, присутствует и парочка мудаков, но куда же без них). отрицательные персонажи почти все взрослые. то есть, с одной стороны у нас есть подростки, в чьи головы вбивают позицию Третьего Рейха, с другой - уже сформировавшееся обществе старших, которые эти самые взгляды полностью разделяют без всякого нажима извне. как нетрудно догадаться, шаг влево/вправо карается жестко и со всеми вытекающими, поэтому дисциплина за исключением пары моментов железная. пожалуй, тот факт, что ребята не выглядят тиранами, агрессорами или банально идиотами показывает ситуацию с весьма неожиданной стороны.
спустя какое-то время после начала учебного года в академию переводят альбрехта, сына гауляйтера (одного из главных, грубо говоря), который, к полному разочарованию отца абсолютно не вписывается в параметры истинного арийца - невысокий, несильный, темноволосый и далее по списку. помимо прочего, у несчастного мальчика еще и душа поэта, который большую половину фильма мечтает о том, чтобы родители действительно полюбили его таким, какой он есть, а не таким, каким господин гауляйтер пытается его сделать.
альбрехт пишет рассказы, очень тонко чувствует окружающий мир и сразу же определяет во фридрихе то, что в дальнейшем сможет завязать между ними дружбу. его играет дедуля tom schilling, которому на тот момент было 24 года, хотя он не выглядит даже на свои "на следующей неделе мне семнадцать".

на альбрехте завязывается конфликт. фридрих влезает в этот конфликт вместе с ним, затягивается туда с головой, хотя, в отличие от альбрехта, делает это не так очевидно.
самое грустное, что фридрих не совсем понимает, к чему всё ведет. альбрехт осознаёт происходящее раньше - он говорит "мне страшно" и подразумевает не Третий Рейх или отца, против которых не боится выступить, а себя самого. потому что альбрехту уже ясно, что он не вписывается и вписаться не сможет, что он не промолчит, когда потребуется, и это его погубит. он находится в позиции висельника на эшафоте - по крайней мере, так же близок к концу. фридрих понимает это намного позже, слишком поздно, чтобы еще можно было что-то исправить.
странно, но я даже не могу понять, к чему мне хочется отнести их отношения - к дружбе или к любви. потому что здесь тот редкий случай, когда дальше искрящегося воздуха не заходит, но и этого достаточно.
отец альбрехта говорит - "он слабый" - но, на самом деле, получается наоборот. потому что альбрехт чувствует, что уже утянул вниз себя (кстати, очень символичный момент смерти), и не хочет тащить за собой фридриха, тем более что фридрих не будет сопротивляться. альбрехт не ведет его за собой вслепую, а открывает глаза на происходящее - и к концу фильма весь оптимистический настрой относительно Третьего Рейха у главгероя летит к чертям.
очень красиво и очень хочется рыдать (да и рыдается, к слову), но осадок остается приятный - грустный, да, но не тяжёлый.

---

чуваки, есть такая мысль - обменяться открыточками по почте. ну там всякими разными, у меня где-то даже валялись раритетные (но по-моему моя рациональная маман их благополучно отправила на помойку). ибо сикрет санты я все равно все проглядела да и лень, а вот короткие посланьица, по-моему, очень интересно будет разослать. не обещаю, что идея не прогорит, но как вариант - кто бы хотел получить от меня что-нибудь на нг? ну, или нашей почтой россии на 8е марта с поздравлениями на нг?

---

если кому-нибудь еще этими прекрасными ноябрьскими выходными хочется повыяснять со мной отношения, обоюдно обрычаться о всякой херне, разругаться, обидеться или просто как-нибудь себя развлечь - ну так вот она я, чуваки, обращайтесь! мой божественный талант портить отношения послужит вам маяком в дороге к этому невообразимо захватывающему времяпрепровождению.

---

мой фанфик на бб, если он будет, кажется, выйдет размером с космос =//

---

вообще я жуткий любитель флешмобов и прочих прелестей, но каждый раз удерживаю себя в шаге от... хд (если это не касается флешмоба с обещанием фичков, потому что там я не удерживаю, но и не пишу больше половины, простите, чуваки( )
в общем-то, идея подворована у адоркабле:
вы задаете мне 6 вопросов о чем угодно, я отвечаю на них несмотря ни на что хд Я ЖЕ ОБОЖАЮ ВОПРОСЫ
поехали1

---

по 7 психопатам кошмарчик вам
ангст, романс, почти NC-17, сразу на две заявки. от Кёш на "Марти читает дневник Билли" и от Пунша "секс в душе". ребят, это такой адище, что я бы на вашем месте не читала

море

Дом Марти наполнен призраками - хотя бы потому, что его настоящий хозяин уже давно не здесь, и отголоски чужой жизни прослеживаются в каждой мелочи. Отзвуками Билли перенасыщены стены, потолки и мебель. Полы скрепят, двери захлопываются в безветренную погоду.
Марти пьёт очень много - настолько, что сам готов это признать. Его вселенная утратила очертания и стала схожа с картинами импрессионистов.

«Весь вечер торчали в каком-то псевдо-ирландском пабе, ушли только под утро. Марти пролил виски себе на подбородок.
Вытер его рукой раньше, чем вспомнил про салфетки. Идиот. Пора найти девушку.»

Марти не знает, зачем он делает это. Живет в доме Билли, спит на кровати Билли, читает дневник Билли. Он даже носит его домашние шмотки, пользуется тем же шампунем, пьёт растворимый кофе и только вчера доел хлопья. Марти не любитель сухой пищи.

«Дали эпизодическую роль в сериале про школьниц. Обрадовался, что смогу переключиться на длинноногих чирлидерш в коротких юбках.
Позвонил Марти, чтобы похвастаться.»

Вот бы кто-нибудь действительно пришел каким-нибудь погожим вторником и прострелил ему череп. Может быть, вместе с кровью и мозгами по ковру растеклась бы эта чёрная, словно дёготь, тоска, от которой так настойчиво раскатывается мигрень.

«У нас застой. Марти утратил вдохновение и теперь хандрит.
Уволился. Всё равно эти школьницы меня бесили. Да и двадцати одного им нет.»

У Билли довольно быстро заканчивается алкоголь. "У меня" - думает Марти, "у меня довольно быстро закончился алкоголь".
Марти договорился с хозяином квартиры, и теперь это место принадлежит ему. Всё, что осталось после Уильяма Бикла, принадлежит ему.

«У Марти закончился гонорар и еда, пришлось заваривать лапшу. Хотел одолжить ему денег - не вышло.
П.С. придумать, как незаметно подбросить еду в холодильник.»

К несчастью, теперь у Марти достаточно денег, чтобы не выбираться из дома вообще. Он заказывает еду через интернет. Заказывает несколько бутылок крепкого алкоголя. Одежду, журналы, даже мебель. Инернет-магазин становится его антидепрессантом. Посуда скапливается в раковине до тех пор, пока использовать ее даже повторно уже невозможно. В квартире душно. Марти трет глаза, чтобы прийти в чувство, но это не помогает.

«Пытались подцепить кого-нибудь в этом дурацком пабе. По нулям. Завтра пойдем снова.»

«Дейдра из Дублина и акцент у неё точь-в-точь как у Марти. Поехали ко мне, выяснилось, что она увлекается индийской культурой, умеет готовить пасту и офигенна в постели.
Отличный паб.»

Марти читает дневник, как учебник по истории - будто планирует сдавать по нему экзамен. Он делает заметки на полях, исправляет орфографические ошибки, выделяет что-то и подписывает. У Билли убористый круглый почерк, буквы жмутся друг к другу и налезают на поля, из-за чего некоторые слова пугающе неразборчивы.

«Я придумал кое-что для следующего сценария Марти. Нужно достать пистолет.»

«Вчера трахались на диване в гостиной. В процессе сказал что-то не то, Дейдра обозвала меня мудаком и пидарасом и свалила в слезах. Скатертью дорожка.»

«Нужна собственная фишка. Может, игральные кости?
апд. игральные кости оказались непрактичными - мелкие и легко теряются.»

У Марти гудит спина. Кажется, у него в хребте застрял паразит. Переползает от одного позвонка к другому - грубое, неотесанное животное, от которого хочется забраться под одеяло на месяцы. Впасть в спячку на несколько лет или столетий, пока горечь не рассосется.

«У Марти появилась Кая. Полез к нему обниматься на радостях, чуть не спалился.»

«Валет - отличная идея. Правда, они не продаются под отдельности - пришлось скупить все колоды разом.»

«Марти vs. Алкоголь. Марти пока проигрывает. Ничего, друг, потерпи немного, я уже почти все спланировал.»

«...Марти...
...Марти...
...Марти...
...Марти...
...Марти...»

Мартин продирает глаза и плетется в ванную. Он включает воду в душе и замирает у края раковины, перекатываясь с мысков на пятки. Это напоминает гипноз, и к моменту, когда Марти приходит в себя, зеркало уже покрыто испариной. Он не видит отражения. Он не слышит, как кто-то подкрадывается к нему со спины.
Это похоже на дежа вю - Марти знает, что вот сейчас к нему придвинутся вплотную и приставят дуло к горлу. Незнакомец перекидывает руку через его грудь, чтобы обхватить крепче. Наклоняется к уху и шепчет:
- Скучаешь по мне, придурок?
Марти дергается из чужих рук, и его отпускают. Он оборачивается. Валет смеется, размахивая пушкой, словно она искусственная.
- Не дрейфь, там холостые.
Марти протягивает руку и дергает на себя самодельную маску. Билли под ней улыбчив, лохмат и ужасно доволен собой.
- Ты...Я видел, как ты умер.
- Привидится же спьяну, а? Алкоголик хренов. Давай-ка в душ.
Марти молчит и смотрит. При нем Билли откладывает пистолет в сторону, подходит ближе, начинает развязывать чужой халат и стаскивать с Мартина футболку.
Марти сдергивает его руки и притягивает за воротник, прижимает к себе и удушливо, жарко дышит словами в шею. Билли гладит Мартина по спине, бормочет что-то успокаивающе, и, когда он всё-таки отодвигается, Марти чувствует, что взгляд расфокусирован уже не из-за алкоголя.
- Завязывай, Марти, ладно?
Билли говорит то ли об истерике, то ли о пьянстве, то ли обо всем сразу - но это не слишком важно. Он вдруг снимает с себя пиджак и начинает расстегивать пуговицы на рубашке. Марти упирается копчиком в раковину и ждет.
Под воду Билли шагает первым, даже не пробуя её рукой - и тут же обжигается. Делает потише, кивает Марти и задвигает за ним стеклянную дверцу.
- Повернись.
Марти никогда не делал ничего подобного. Он лишился девственности в семнадцать и два года после занимался сексом в миссионерской позе, потому что его пассия была дочкой набожных католиков, уверенных, что секс не существует. Марти не знает, чего ждать, но подчиняется - поворачивается к Билли спиной. Его тело напоминает затвердевший кусок пластилина, позабытый на холоде.
Билли не делает ничего такого, что с Марти не делали раньше. Бикл кладет руки ему на плечи и начинает их разминать. Медленно, увлеченно, почти что фанатично, без спешки и какого-либо сексуального подтекста, забирая себе чужую усталость. Натянутые мышцы сдают позиции, Марти приваливается к стене и вытирает носом несколько мокрых капель с плитки.
- Ну, легче тебе, нытик? - интересуется Билли куда-то в шейные позвонки, но его голос совсем не звучит издевательски. Напротив, он серьёзен настолько, насколько в принципе никогда не бывает - и Марти это не нравится.
Он оборачивается и ловит ртом воду - ловит её с губ Билли, с его гладкого подбородка и царапающейся шеи. Бикл запускает пальцы Марти в волосы, пытаясь за что-нибудь ухватиться, и это самую малость больно, но вполне терпимо, поэтому Мартин не сопротивляется.
Кусать Билли в губы намного проще, чем поцеловать его так, как это делают взрослые люди. Марти осторожничает до тех пор, пока чужой язык не касается его рта, и потом у него будто бы срывает тормоза. Он толкает Билли, и тот смеется, рычит что-то, реагирует, как настоящий псих, вжимаясь спиной в мокрую стену. Марти раскрывает его рот и целует очень грубо - ему хочется выплеснуть всё, что он успел пережить за последние несколько дней.

«Это чёртовски больно, знаешь ли, остаться одному»
У Билли кровоточит губа.
- Расслабься, - говорит он Мартину.
«Предатель»
Билли обнимает его за плечи и неуклюже закидывает одну ногу на бедро. Марти перехватывает его покрепче - не хватало еще рухнуть на скользком кафеле.
«Друзья не кидают друг друга, ты в курсе?»
Марти толкается в него без предупреждения, и Билли стискивает зубы. Он не произносит ни слова, не рычит, не ругается. Его взгляд чистый и понимающий.
«Не уходят без предупреждений»
Билли ведет кончиками пальцев по спине Марти, и это напоминает одну взвинченную эрогенную зону. Мартин прогибается и стонет, и ему очень стыдно за себя, но он просто не может остановиться.
«Не сжигают за собой дурацких мостов»
Билли зажмуривается и сжимает пальцами собственный член у основания. Марти замирает - еще рано.
«У друзей должен быть общий сценарий, чтоб тебя»
Бикл кивает, отпускает себя, и Марти снова начинает двигаться. В этот раз его движения спокойнее и глубже. Билли начинает трясти.
«Общая концовка»
Марти целует влажные от воды и крови губы. Ему так позорно хочется разрыдаться, что он с трудом уговаривает себя отвлечься.
«Как тебе в голову пришло...»
Билли притягивает его вплотную и начинает насаживаться. У Марти горят глаза, и приходится их зажмурить.
«...что это мне поможет?»
Марти застывает и прогибается так сильно, что Билли между ним и стеной с трудом может дышать. Бикл кончает сразу за ним и скусывает с губ поцелуй.
- Ну, - произносит он, пытаясь выровнять дыхание, - помогло ведь, не так ли?

Марти дёргается и просыпается. В оконном отражении он видит свет ночника и следы от страниц, отпечатавшихся на щеке.

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

чуваки, фичочек же!

по фандомам Teen Wolf ft Generation Kill, для таких невероятно охуенных членов точка ГК-фандома, которые почитывают тинвафлю. Надеюсь, никто не выебет меня за концовку, потому что вообще изначально это должно было стать драбблом слов в 300! но моя любовь к излишествам непоколебима спасибо Нельсу за вычитку и поиск косяков. Селене Гомез за песню "лав сонг", под которую я весь день это писала (это не шутка, ребят хд), ну и маме-папе, что сделали меня двадцать лет назад хд

название: sorry for leaving u, kiddo
пейринги/персонажи: стайлз стилински, рэй персон, дерек/стайлз и док/рэй фоном
жанр: флафф, юмор, сопли-слюни тема семьи в романе "война и мир"
размер: поговаривают, что 4200
предупреждения: 1) автор напестил везде, где только смог 2) маты, потому что морпехи 3) имя стайлзу я взяла из оригинального фильма "волчонок" с майклом джей фоксом, там его зовут руперт

читать или не читать

Стайлз чувствовал себя Рапунцель, запертой в башне в ожидании своего принца. Он торчал у окна с шести часов утра (притом, что уснуть удалось только в три) и ждал-ждал-ждал. За это время успело взойти солнце, почтальон разнес газеты и письма, молочник оставил каждому жителю Бейкен Хиллс бутылку питательного протеина, соседская бабушка отправилась на пробежку, все окрестные жители разбрелись на работу, окрестная молодежь доползла до дома и далее в таком же духе. Пожалуй, единственное, что еще не успело случиться за это утро, так это какой-нибудь очередной хреноты с участием состайников, и то, вероятно, лишь потому, что Дерек никогда не отличался тягой к ранним подъемам.

Чувство ожидания убивало. Стайлз готов был одеться, сесть в джип и поехать навстречу только для того, чтобы не сидеть тут без дела, высматривая хоть сколько-нибудь незнакомую машину на горизонте. Их он, кстати, успел насчитать целых три (для статичного Бейкен Хиллс – невероятный наплыв туристов в это время года) и все проехали мимо, дразня своими сверкающими на солнце бамперами.

Все началось вчера вечером. Точнее говоря, конкретно началось всё около пяти суток назад, когда Стайлз пришел на очередное собрание оборотней и громогласно объявил, что нуждается в паузе. Что не может так больше. Что он был бы рад выпустить пар также, как это делают другие – превратиться в безмозглое животное ("и не надо так на меня смотреть!") жуткой наружности и поохотиться на кроликов ("не охотитесь вы на кроликов, ну конечно! они, видимо, сами приходят помирать на ваш задний двор"), но он не оборотень, а потому его нервы уже на пределе. Никто ведь не хочет, чтобы Стайлз окончательно спятил и закончил свои дни в больнице с мягкими стенами? Потом Джексон высказался, что он, в принципе, не против, получил от Лидии подзатыльник и все сошлись на том, что Стайлзу и правда нужно время. Тем более, Дерек откуда-то узнал про визиты к психологу, и это придало выступлению Стайлза какого-то волшебного драматизма.

С тех пор Стилински провел в одиночестве столько часов, минут и секунд, что начал сходить с ума уже совсем по другой причине. Из-за лета соигроки по РПГ появлялись в сети только к вечеру, и днем Стайлз был настолько обильно предоставлен себе, что "запрет на оборотней" перестал казаться такой уж заманчивой идеей. К тому же, он скучал по Дереку и на преисполненную страдания смску с таким подтекстом получил ответ "тебе нужно отдохнуть. Д.". Почему-то они до сих пор держали номера друг друга несохраненными и даже подписывались в конце ("Д." – для Дерека; "С.-детка", "С.-бог-секса", "С.-не-гребаный-водитель" и все в таком же духе для Стайлза). Дерек, кажется, даже удалял историю сообщений, как какой-нибудь Джеймс Бонд. Впрочем, здесь его обвинять было не в чем – как-то раз Эрика вытащила смартфон из его куртки и вслух зачитала несколько очень провокационных смс от "Секси-С". Тогда стая, кажется, решила, что их Альфа пользуется услугами проститутки.

В общем, без Дерека, общения в интернете и даже многочисленных сериалов по ТВ, которые летом преимущественно уходили в отпуска, Стайлз окончательно впал в тоску. Именно она и привела его на чердак. В понимании Стайлза, чердаки идеально подходили для убийства времени (да и для любого другого рода убийства тоже) благодаря изобилию различного старинного барахла, некогда упрятанного сюда в силу своей бесценной ненужности.

У Стилински на чердаке было очень много маминых вещей, которые шериф так и не осмелился отдать на благотворительность, безумное количество старых игрушек Стайлза (его самодельные самолеты, когда он увлекался моделированием; картонный луноход, когда мечтал стать астронавтом; набор резиновых динозавров, когда собирал серию "Парк Юрского периода"; пластмассовые роботы и Чубакка, когда фанател по "Звездным войнам" и т.д.), коробки с фотографиями, документами, письмами времен еще Второй мировой войны и, естественно, целый выводок различных насекомых, раскинувших паутину от потолка до толстого слоя пыли на полу. По-хорошему, кому-то из малочисленной семьи Стилински не мешало бы прибраться тут хотя бы раз за последние десять лет, но шериф всегда был слишком занят установлением порядка в городе, а Стайлз перманентно спасал мир от катастроф вселенского масштаба.

Игрушки и письма Стайлз отмел сразу – первые он помнил слишком хорошо, а вторых предпочитал сторониться. Внимание привлекала одна из коробок с надписью "Джесс".

Сверху лежали фотографии. Их было действительно много – три толстые, перетянутые лентами стопки, одна из которых в палароидном формате. На некоторых была изображена только мама – совсем молодая, с гигантским начесом волос, в джинсовой куртке, гетрах и едва скрывающей ноги юбке; в футболке с названием абсолютно неизвестной Стайлзу группы на концерте этой самой группы; беременная на фоне какого-то огромного поля посреди Канзаса. Были и одиночные фотографии маленького Стайлза – где он ползет в сторону дивана, на котором видны чьи-то ноги в серых кедах; где с головы до ног изляпался кашей и норовит запустить в фотографа ложкой; где делает свои первые шаги и вот-вот врежется лбом в спинку кресла. На некоторых фотографиях мама обнимала отца, они держались за руки, позировали или понятия не имели, что их снимают. Эти снимки были самыми неудачными – обрезанные головы, торчащие локти, засвеченные носы и т.д. – словно бы их делал ребенок.

Тут-то и произошло это. "Это" – сноп нахлынувших, словно искры, воспоминаний, который охватил Стайлза, когда он вытащил из стопки одну из самых старых фотографий, немножко затертую, с погнутыми уголками и размягчившейся бумагой. На ней мама держала Стайлза на руках, а рядом стоял двенадцатилетний Рэй и скалился в объектив, напоминая довольную акулу. На нем была чья-то рубашка размера на четыре больше (кажется, Стайлз видел ее в отцовском гардеробе), и у него кровило недавно расквашенное колено.

Стайлз не видел Рэя после смерти матери. Ему было всего пять лет – возраст, в котором не задают вопросов – и с тех пор прошло слишком много времени, чтобы поднимать подобную тему. Кажется, о Рэе они с отцом молчали также, как молчали о маме – будто бы он умер вместе с ней. Кажется, Стайлз уже успел забыть о том, что у него вообще когда-то был брат – и увидеть его сейчас на фотографии оказалось подобно заряду электрошокера.

Рэй был сводным братом Стайлза. Эту историю Стайлз знал только в общих чертах – глупая привычка не говорить о том, о чем говорить неприятно, делала отца не лучшим собеседником. Когда они с мамой только познакомились, у нее уже был ребенок от какого-то итальянца или еврея (отсутствие деталей позволяло Стайлзу дофантазировать подробности), который бросил её одну еще до рождения малыша. Бабушка была набожной и немного мнительной, поэтому выгнала семнадцатилетнюю дочь на улицу. Дочь не стала падать в ноги и просить о приюте – угнала отцовский трейлер и уехала из города бороздить просторы Америки. Потом где-то в Канзасе повстречала добрых людей и осталась с ними.

Дальнейшее повествование обычно прерывалось шерифом в силу того, что разговорчив он был только после приличного количества виски – и как раз на истории их с мамой знакомства его начинало клонить в сон. Но Стайлз был упорен (и отличался превосходным воображением), поэтому всегда представлял, как отец появляется в жизни мамы как раз в тот момент, когда её уже почти сломили финансовые трудности – и тут же влюбляется с первого взгляда. Ну и она в него влюбляется тоже. Рэю вроде бы восемь, и он не слишком против наконец-то уехать из этого идиотского трейлерного городка (потому что кто будет против оттуда уехать). Все счастливы, а через четыре года они еще и рожают Стайлза, потому что мир не может быть полноценным без хотя бы одного наследника Стилински.

Стайлз перебрал все фотографии, на которых Рэй присутствовал хотя бы косвенно, раз по десять. Впервые ему пришло в голову, что он почти не помнит лица, поэтому тут же попытался освежить воспоминания, восполнить их, апргрейтить, если уж на то пошло.

На дне коробки Стайлз нашел рисунки и самодельную открытку. Сначала он не обратил на них внимания, но потом зацепился взглядом за огромного серого волка и вытащил открытку на свет.

"Моему крутому братцу на день рождения. Твой отец убьёт меня, если увидит этот подарок, поэтому я спрячу его до тех пор, пока ты хотя бы не научишься читать. Ты еще мелкий и пока не врубаешься, но запомни: если случится какая-нибудь хрень, у тебя всегда есть я. А у меня есть арбалет и рогатка. Расти большой и прекращай жрать мои конфеты!"

На открытку действительно был наклеен волк. У высокого дерева сидел ребенок, на лицо которому была кое-как приделана вырезанная голова четырехлетнего Стайлза. Ребенок улыбался и на его подбородке были видны крошки от печенья, но получилось всё равно довольно мило. Между Стайлзом и волком стоял силуэт с головой Рэя, который держал коряво нарисованный пулемет и, судя по всему, был готов защищаться ценой больших лохматых жертв.


– Единственный и неповторимый Рэй-Рэй на связи, говорите! – проорал Персон в трубку, пытаясь отделаться от повиснувшего на нем Эсперы. Если бы он знал, что сегодняшний вечер обернется таким пиздецом, обязательно пригласил бы девочек. – Секунду... Блять, Тромбли, завались, я не слышу нихера! – Рэй прикрыл телефон ладонью и по возможности отдалился в самый тихий угол бара. – Да! Алло. Кто это?
На том конце телефона послышались какие-то шорохи, чужое дыхание и продолжительное молчание. Когда Рэй уже собрался было произнести осуждающую речь, посвященную такому безжалостному вмешательству в его досуг, звонивший прочистил голос и произнес:
– Здравствуйте, я звоню – не уверен, кстати, что правильно, потому что телефонистка, кажется, оглохла, и вполне возможно дала мне номер не того человека – Рэймонду Джошуа Персону.
Рэй заржал в трубку, слегка повел плечами и произнес:
– Это Рэй, малыш, а не Рэймонд. Думаю, ты попал куда надо, только вот нафига тебе сюда?
– Оу.
В трубке замолчали. Еще раз переварив предыдущую фразу, Рэй нахмурился.
– Откуда, кстати, у тебя мое полное имя? Оно уже даже в телефонном справочнике не числится.
Трубка помолчала, затем затараторила:
– Нашел через один из интернет-справочник, там сегодня все что угодно можно отыскать, если попытаться. Главное данные правильно сопоставить, ну и там, к примеру, номер социального страхования иметь, дату рождения, какие-нибудь еще факты, чтобы просто не перепутать... Хотя, мне кажется, я всё-таки не туда позвонил, так что я, наверное, пойду посёрфю интернет еще, он ведь бывает и ненадежный совсем...
– Руп?
Парень резко оборвал свой поток информации.
– Это Стайлз теперь, а не Руперт, – тихо произнес он.
Рэй сглотнул.
Тут откуда-то выплыл пьяный и преисполненный решимости спеть что-нибудь патриотичное Уолт, протянул Персону стакан и громогласно возвестил о том, что не уйдет, пока Рэй не отложит телефон и не составит ему компанию.
– Чувак, повиси на телефоне секунду, я сейчас вернусь. Не сбрасывай, – капрал положил телефон на столик, приобнял Хассера за плечи и довел его до меланхолично глушащего ром Тима. По какой-то невероятной причине только они вдвоем – Док и Рэй – еще не упились до зеленых чертей. – Развлеки Уолта минут на десять, окей? Это очень важно. Спасибо.
По дороге обратно Рэй так несся к телефону, что чуть не сшиб близстоящий столик, но чудом удержал и его, и себя в вертикальном положении.
– Да! Ты еще здесь?
– Вроде того.
– Чувак, вот уж не думал однажды тебя услышать. Сколько лет прошло, ты уже разговариваешь полноценными предложениями!
– Ага, уже лет одиннадцать.
– Да. Все в порядке? Надеюсь, ты звонишь просто так, а не потому что приключилась какая-нибудь хуйня.
– Все отлично, не переживай. Я просто хотел поговорить насчет... эээ... слушай, это, наверное, прозвучит странно, но ты помнишь ту открытку с волком, которую подарил мне перед маминой... на день рождения, в общем?
– Открытку... открытку... нет, что-то не припоминается, прости. Там что-то важное?
– Да нет, ничего. Просто узнать хотел. Спасибо. Прости, что отвлек. Хорошего вечера.
– Да ты не... – начал было Рэй, но тут на другом конце провода сбросили.

Он взглянул на телефон, будто бы пытаясь понять, какого хрена только что произошло, и даже встряхнул его для убедительности.
Персон привык считать себя одиночкой. Ему нравилось думать, что его семья – это скопище чокнутых морпехов, готовых друг за друга броситься на амбразуру, и что мама-папа-я в привычном понимании для него уже давно не существуют. Мамой можно было обозвать вечно озабоченного чужими жизнями ЭлТи, папашей – строгого до жопы Колберта. Крестный был пизданутым на всю голову дедулей, если уж на то пошло.

Но семья всё-таки была. И сегодня весьма увесистая её часть напомнила о своем существовании.
– Рэй, – Док ненавязчиво положил ладонь ему на плечо, внедряясь в личное пространство со своей привычной деликатностью. – Все в порядке?
– Да хер его знает, Тим, – воспользовавшись тем, что их никто не слышит, поделился Персон. – Хуйня какая-то. Пойдем-ка выпьем как следует, а?
Следующие два часа Рэй интенсивно добирал градус, чередуя все имеющиеся в баре виды алкоголя без всякой логической последовательности и мало-мальски съедобной закуски. Дока это порядочно обеспокоило, и он решил подключить войска, поэтому уже через полчаса надираться все стали вместе с Рэем (кто повторно, а кто уже и просто периодически приоткрывая глаза, чтобы опрокинуть рюмку).
– Выпьем за Уолта и его невесту! Наконец-то кто-то освободил тебя от обязанности носиться с Тромбли!
– Эй, он не носится со мной...
– За невесту!
– Предлагаю еще раз отпраздновать юбилей Майка.
– Поддерживаю!
– Выпьем!
Так ушёл ром, виски и даже мартини, которое пили уже просто для того, чтобы что-нибудь пить.
– По последнему тосту, чуваки!
– По последнему.
– Пусть у Крёстного никогда больше не встанет!
– Аминь!
Рэй попытался опрокинуть стакан, но у него дернулась рука и содержимое торжественно расплескалось по одежде. Персон высунул язык и попытался слизнуть алкоголь с локтя, но тут же услышал ругательства Колберта, сидящего по правое плечо:
– Блять, Персон, охуевшая ты псина. Если бы вся эта паранормальная хуйня действительно существовала, при полной луне ты бы превращался в дворнягу.
Рэй отвлекся только для того, чтобы подавиться воздухом.
Полная луна. Ну конечно.
– Открытка! Твою мать, вот же забывчивое дерьмо! – прокричал он, вскакивая с места. Распихав всех на своем пути, Рэй схватил с барной стойки позабытый там телефон (удивительно, как кто-нибудь из постоянных посетителей его не прикарманил) и скрылся в туалете.

В списке входящих найти нужный номер оказалось не так уж сложно. Рэй дважды промазал мимо кнопки вызова, но всё-таки дозвонился.
– Алло? – сонно произнесли в телефоне.
– Руп! Я вспомнил про открытку.
– Стайлз, а не Руперт, чувак. Про открытку... и про волка?
– И про волка. Я знаю, почему ты позвонил. Нам нужно поговорить. Не по телефону, окей? Я как раз сейчас в Калифорнии. Вы с Джо еще живете в том же доме? Из Лос-Анджелеса это несколько часов езды.
– Ты приедешь? Серьёзно?
– Ну, если ты, конечно, не против. И не прямо сейчас, вряд ли Док пустит меня за руль в таком состоянии, но утром-днем могу быть уже у тебя. Давай, шкет, думай.
– Приезжай! Завтра днем будет круто, я буду ждать. Тебе продиктовать адрес?
– Думаю, я сориентируюсь. До завтра?
– До завтра. Рэй.
Утром Док предложил подвезти его до города, тем более что у Персона не было собственной тачки – уже вторую неделю она находилась в ремонте после довольно казусного случая с грузовиком. Рэй подозревал, что на самом деле Тим просто хотел убедиться, что внезапное появление брата не раздавит психику капрала окончательно, но всё равно согласился. Тем более, от волнения Рэй самую малость мандражировал.
– Мне составить вам компанию?
– Док, он мой младший брат, а не блядский Усама Бен Ладен. Я справлюсь. Просто пока не продумал план действий.
– Дело твое.

В конце концов, Стайлз решил, что резонно спуститься вниз и переключиться на содержимое холодильника. В любом случае, Рэй либо приедет, либо нет – третьего варианта здесь не было, – и навряд ли просиживание штанов у окна как-то решит ситуацию.

Машина подъехала к их дому как раз в тот момент, когда Стайлз дожевывал третий по счету тост с джемом. Он скопил обрезанные корочки на тарелке и в данный момент пытался выложить из них какой-нибудь пейзаж с большой долей художественной ценности. Волнение, которое не давало ему успокоиться всё это время, уже относительно улеглось, но достаточно было хлопнуть дверце машины за окном, как Стайлза охватила паника, он подскочил на ноги и внутренне сжался. Открытка лежала на кухонном столе, и подросток замер, раздумывая, прихватить её с собой или оставить здесь – как вдруг машина на улице снова завелась и начала отъезжать.

– Нет-нет-нет, подожди, – затароторил Стайлз, перепрыгивая через подвернувшийся под ноги стул и устремляясь к входной двери. Уверенность в том, что именно в этой машине Рэй и что именно сейчас он уедет куда-то, где до него никогда в жизни нельзя будет докричаться, подгоняла похлеще тренера Финстока. Стайлз схватился за ручку и резко дернул дверь на себя – и тут же врезался в кого-то на полной скорости.

– Ну охуеть! – прокомментировал этот самый кто-то, хватаясь за нос и отступая на пару шагов назад. – Я смотрю, ты реально весь в нетерпении, – запрокидывая голову назад и вытирая капающую кровь, проворчал Рэй.
Рэй. Тот самый, который его старший брат.
Стайлз сглотнул и замер в нерешительности. Пары секунд ему хватило на то, чтобы проникнуться ситуацией, набрать побольше слов в легкие и заговорить:
– Ты приехал. Чёрт, поверить не могу, серьёзно, я подозревал, что ты можешь передумать в самый последний момент. Прости за нос, я решил, что эта твоя... А как ты, кстати доехал? Тебя подвезли? Слушай, кровь нужно остановить, у меня есть перекись водорода, проходи. Кстати, отца пока дома нет, он сегодня на смене, надеюсь, это ничего страшного? Я не успел его еще подготовить.
Рэй прищурился и улыбнулся.
– Да не паникуй ты так, кровь для меня привычное дело. Пойдем.
Пока Стайлз суетился с аптечкой, завариванием чая и приготовлением обеда (просто для того, чтобы чем-то себя занять), Рэй сидел вместе с ним на кухне и разглядывал её, как нечто космическое.
– Все почти так, как я запомнил. Кроме тебя. Ты-то уже заметно вымахал.
Стайлз отвлекся от нагревающейся сковородки и повернулся к Рэю. Старшего брата он представлял немного иначе. Судя по подсчетам, ему сейчас должно было быть лет двадцать семь, но выглядел он на все двадцать два. Тощий, с большими почти черными глазами и не проходящей улыбкой, совсем не похожий на военного.
– Да уже одиннадцать лет прошло или вроде того.
– Ага.
Они замолчали. Стайлз вернулся к нарезке лука, Рэй – к изучению антуража. Минут пятнадцать спустя один из них всё-таки не выдержал.
– Одному мне кажется, что это охуенно неловко?
Стайлз облегченно выдохнул.
– Нет. Понятия не имею, о чем нам нужно говорить. Как вообще происходят такие встречи? Наверное, нужно было обняться или вроде того.
– Хочешь обняться? – почти насмешливо поинтересовался Рэй, приподнимаясь со стула.
– Давай.
Стайлз вытер влажные из-за овощей руки, отложил полотенце в сторону и подошел ближе. Рэй с невероятно хитрым лицом приблизился плотнее, положил руки ему на плечи и притянул к себе.
– Ух ты. Это определенно работает. Круто. Надо будет практиковать почаще. А ты разве не должен быть весь покрыт мускулами?
– Хер там. Я из тех чуваков, которые берут ловкостью и сноровкой.
– А, понятно.
Простояв в таком положении около минуты (странно, но обниматься почему-то было не так неловко, как разговаривать), они разошлись обратно по своим позициям.
– Ты, наверное, что-нибудь спросить хочешь? – подсказал Рэй, раскручивая на столе солонку.
Стайлз задумался.
– Не знаю, с какого вопроса начать.
– Начни с самого простого.
– Окей. Ты уехал из-за отца?
– Отца? Ты про Джо?
– Да. Ну, в том смысле, что он не родной и...
– А, ты об этом. Нет. Джону всегда было похер, родные мы или нет. Он не был против меня, понимаешь? Твой предок отличный мужик, Ру... Стайлз. В детстве я всем говорил, что он и есть мой отец. Детям-то, в общем-то, плевать на такие вещи.
– О, это я, кажется, помню.
– Вполне возможно. Уехал я по другой причине. Мне ведь было уже семнадцать, я окончил школу. Было как-то неудобно обременять вас своим присутствием. Тем более, тебе тогда поставили эту неизлечимую херню с гиперактивностью... Бред собачий, как по мне. Ублюдкам просто нравятся больные дети, с их родителей всегда можно содрать кучу денег.

Рэй рассказал много всего. Он не боялся говорить о матери, и за те два часа, что они убили на приготовление обеда, Стайлз узнал о ней больше, чем за последние одиннадцать лет от отца. Потом Стайлз всё-таки сжег курицу, они заказали две коробки пиццы и перебрались в гостиную. Рассказы Рэя про войну даже отдаленно не напоминали оные – Персон говорил в основном о друзьях, о различных идиотских ситуациях, обо всем на свете, но не о стрельбе, правительстве или Багдаде. К вечеру они всё-таки добрались до темы оборотней.

– Знаешь, – затолкав в рот почти весь кусок пиццы, произнес Рэй, – мне ведь кажется, ты хочешь поговорить о волках.
Стайлз закивал, прожевывая ветчину:
– Да. Я просто нашел открытку в одном из ящиков на чердаке и решил, что ты не просто так его нарисовал.
– Ооо, да мой братишка настоящая голова, – Рэй несильно пихнул Стайлза в плечо и облизал большой палец. Его лицо вдруг стало серьёзным. – Надеюсь, эти лохматые мудаки тебя не покусали?
– Нет. Нет-нет, не покусали.
– Отлично. А то херовее этого было бы только выяснить, что твоя девчонка залетела. У тебя, кстати, есть она?
– Ну... в каком-то смысле да.
– В "каком-то"? Вы трахаетесь?
– Да.
– Значит, есть. У меня в твоем возрасте тоже была. Кстати... Одна из волков.
– Из волков?
– Ага. Ну я тогда не был в курсе насчет всей это жути звериной и просто приударил за одной красоткой. Она была на два года меня младше или типа того. Сначала посылала меня, но твой братец еще тот упертый хер. В итоге втюрилась с головой. Ну и потом я как-то застал её всю волосатую. Жесть, чуть в штаны не наложил.
Стайлз засмеялся, едва не опрокинув себе на ноги стакан с колой, и почесал запястье.
– И чем все кончилось? Ты сбежал?
– Еще чего. Заставил её всё рассказать. Выяснилось, что у них почти вся семья такая. Через одного одни оборотни. И братишка её младший, и кузены – все.
Стайлз нахмурился.
– Ты встречался с Лорой?
– Да, Хейл. Классная девчонка... А ты откуда знаешь?

Теперь говорить начал Стайлз. Он, в отличие от Рэя, не упускал вообще ни одной даже крошечной детали, поэтому его рассказ затянулся до глубокого вечера, когда пицца была съедена, содержимое холодильника выпотрошено и на улице окончательно стемнело.
– Ну и дерьмо, – сочувственно прокомментировал Рэй, когда Стайлз, наконец, выдохся. – Жаль Хейлов. Они мне всегда нравились. Да всему городу они нравились, по-моему, кроме этих ненормальных Арджентов.
– Они не все ненормальные, только Кейт и дедуля, но с ними мы разобрались.
– И шерифу ты ничего не рассказал?
– Не хочу беспокоить его этим. Ему и так забот хватает.
Рэй закусил щеку изнутри и с сомнением взглянул на Стайлза.
– Рано или поздно он все равно узнает. Позаботься хотя бы о том, чтобы до этого момента тебе не оттяпали какую-нибудь конечность.
– Да пока там всё спокойно.
– Спокойно, как же... Раз спокойно, зачем я через весь штат сюда ехал?
Стайлз задумался. Ответа на этот простой, в сущности, вопрос у него не было, хотя придумать его не мешало хотя бы из вежливости. Несколько часов в дороге заслуживали подобного.
На удачу (хотя, сомнительная какая-то удача) Стайлза, послышалось, как открывается входная дверь. Плюс в этом был один – подростку не пришлось выдумывать отговорки и уходить от темы. Минусов была тьма, потому что, судя по громкому "Стайлз, ты дома?", за дверью стоял отец.
– Чёрт! Чёрт... Что он здесь делает, у него же смена до завтрашнего утра, – Стилински вскочил с дивана и принялся сгребать в кучу многочисленные фантики, попутно придумывая план по утаиванию Рэя на просторах дома.
– Мне спрятаться за телевизором? – шепотом поинтересовался Рэй, растягивая губы в ухмылке.
– Да нет, что ты, можешь посмотреть на мою скоропостижную кончину с первого ряда, – в тон ему прошептал Стайлз.
В общем-то, предпринимать что-либо было поздно – шериф зашел в гостиную раньше, чем его непутевый отпрыск сумел придумать план отступления.
– Стайлз, я решил, что мы можем сегодня вечером... Рэй.
– Пап, я сейчас всё объясню! Я знаю, что стоило обсудить это с тобой заранее, но я подумал, что подготовиться к подобному невозможно...
– Помолчи, Стайлз.
– Мистер Стилински, – Рэй поднялся с дивана и растерянно посмотрел на шерифа. С таким взглядом он еще больше напоминал подростка с одной из фотокарточек, и, судя по всему, Джону это тоже пришло в голову. Стайлз видел, как взгляд отца изменился, как он сделал шаг вперед к замершему на ровном месте Рэю и без всяких слов притянул его себе.
– Я боялся, что ты окончательно списал нас со счетов.
Рэй нерешительно обнял отчима в ответ и почти тут же отодвинулся в сторону.
"Вот это неловко" – подумал Стайлз, перебарывая внезапное желание отвернуться, будто бы он застал что-то слишком личное и не имеющее к нему никакого отношения.
– Я не был уверен, что вы захотите меня... меня.
Шериф взглянул на Рэя строго. Стайлз знал этот взгляд превосходно – обычно он подразумевал сразу несколько эмоций, которые Джон Стилински не решался выразить словами. Что-то вроде "это несусветная дурость, сын" и "я люблю тебя, несмотря ни на что". Стайлз даже ощутил приступ какой-то странной ревности, но тут же себя одернул.
– Отлично! Теперь, когда фамильное воссоединение прошло без жертв, предлагаю выпить чаю.

У мистера Стилински было двое детей, и он никогда не забывал об этом. Даже если он не думал о Джесс, она все равно всегда была рядом – и то же самое было с Рэем.
Джон помнил, как купил ему первый велосипед; как пытался подтянуть по математике и объяснить всю прелесть лакросса, но провалился в обоих пунктах. Помнил, как стал для пасынка первым кумиром, первым человеком, на которого тот захотел быть похожим. Помнил, как рассказал про военную службу – и как у Рэя загорелись глаза. Тогда шерифа это расстроило, но еще сильнее расстроило несколько лет спустя, когда Рэй решил посвятить себя морской пехоте. Дети не должны служить, они не должны знать, что такое война. Приди нечто подобное в голову Стайлзу, шериф запросто бы с этим справился. Несмотря на упрямство сына, мистер Стилински прекрасно знал рычаги давления. Вот только на Рэя у него не было оных. Он ведь даже не был ему отцом.

Вечер прошел спокойно и даже весело, хотя Рэй постоянно матерился, как сапожник, и тут же разбавлял речь извинениями. Стайлз слушал его очень внимательно, и это было странно – Стайлз вообще мало кого слушал, мало кто мог привлечь его внимание. В какой-то момент Джон решил оставить их наедине и ушел на кухню, чтобы прибрать там остатки разрушений. Когда он вернулся обратно, в гостиной уже повисла тишина.

Стайлз сидел на диване с ногами, на нем была толстовка Рэя, которую он отобрал тут же, как только окончательно осмелел. Худи сидела на Стайлзе, как влитая, и надпись на ней гласила "вперед, морпехи!". Рэй развалился намного смелее, вытянув ноги на полу и закинув голову назад. Оба спали, судя по виду, уже минут десять. Шериф постоял в проходе еще немного, приглушил свет и ушел в спальню. Впервые за долгое время ему не было стыдно перед Джесс.




апд. а волшебный усач уже сотворил мне кое-что, оно мне греет душу, поэтому я вставлю:

картиночка

апд2. ЕЩЕ ЭТИХ ВОЛШЕБНЫХ КОЛЛАЖЕЙ УСАЧА

2

запись создана: 09.11.2012 в 20:10

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

дорогой мой  сексуальный театрал!
я-таки сделала это и излила свою задумку, надеюсь, она тебе понравится хоть немного (а если нет, тогда сделаем вид, что я тебе её не дарила, и потом придумаем что-нибудь другое)
итак
дарк сказка, персонажи - Бугимэн (о котором все всё знают) и Песочный человек, он же Сеятель (положительный герой в европейском фольклоре, который сеет детям сказки). предупреждение: может быть ПЕЧАЛЬНО; может печально не быть (и тогда твой запрос окажется неудовлетворен, к несчастью)
в общем, чувак, с прошедшим тебя!

прочесть на свой страх и риск

Заставь себя посмотреть туда, где очень страшно. Распахни окно. Позволь размашистым когтистым лапам деревьев расцарапать стекла. Открой шкаф. Загляни под кровать. Завернись в одеяло и дождись своих монстров - слышишь, как неспешно они выползают из пыльных нор? Слышишь скрежет и вой, слышишь шепот?

Когда-то давно здесь сияла звезда - одна на всем небосклоне настоящая. Все остальные - её холодные бездушные тени, были белыми и ледяными наощупь, но эта всегда светила золотым и грела сильнее солнца. Ею был юноша со светлыми, как предзакатное небо, глазами, из чьих ладоней сочились сны. Янтарным песком они растекались по улицам, проникая внутрь через крохотные щели между кирпичами - забирались под перьевые подушки в детских спальнях и щекоткой отзывались в голове. Этот песок был волшебный - он дарил сны и охранял от злых духов, его впускали в дом, как желанного гостя, и всегда оставляли сладкое на прикроватной тумбочке.

Вот скрипит подоконник под тяжестью чужих шагов, и дрожат занавески. Он заходит в дом через окно, стены покрываются коркой льда, и становится холодно - именно это люди называют "морозом по коже". Он переступает уверенно и удовлетворенно, ободранный подол его черного плаща волочится по полу, оставляя после себя глубокие пепельные следы на пушистом ковре. Чувствуешь, как твоё надежное убежище из одеял распадается на лоскуты? Слышишь, как оживают игрушки - медведи и тигры, армия пластмассовых солдатиков, вышагивающая у твоей постели? Прислушайся - так клацают зубы хищников.

Сеятель приходил в детские дома, чтобы сыграть на расстроенном пианино единственную колыбельную, способную усыпить неспокойных. Он мог играть эту мелодию всю ночь напролет до тех пор, пока кошмары на растворялись высоко под потолком мутноватой черной дымкой; пока они не покидали детское сознание навсегда. Сеятель целовал малышей в лоб и желал им ярких, безболезненных снов - и с тех пор монстры никогда не прятались, притворившись стенами и потолками. Сеятель поправлял сбившиеся к ногам одеяла и гасил ночники, он запускал покрытых радужной чешуёй драконов в свои сказки и делал их добрыми, дарил рыцарю коня, а принцессе - высокую башню, чтобы дождаться поцелуя.

- Там, где есть Свет, обязательно должна быть Тьма.

Обмани себя, малыш, будто бы это от ветра вздрагивает край твоего одеяла. Заткни уши и закрой глаза, а потом расскажи вслух всем монстрам о том, что они ненастоящие, и о том, как ты их не боишься. Притворись, будто бы из-под кровати к тебе не тянутся костлявые руки со следами запекшейся крови, будто бы из шкафа не слышно старческого плача, будто бы над твоей кроватью не замер Ужас - в одном из своих многочисленных воплощений. У него прозрачная кожа, через которую видны одни лишь кости, черные от гари. Говорят, его можно сжечь. Говорят, однажды он исчезнет, и всё снова будет как прежде. Говорят, Сеятель вернется и вернет своим детям покой - даже если уже будет слишком поздно.

Досчитай до трех, малыш, и все обязательно пройдет. Чувствуешь, как заботливые худые руки заворачивают тебя в одеяло? Слышишь, как замедляется твое сердце? Видишь, какого предрассветного оттенка глаза у твоей смерти?

- Там, где есть Свет, обязательно должна быть Тьма. Иначе Свету придется стать Тьмой.

Спи крепко, маленький герой. Похорони своих драконов, положи цветы на могилу принцессе. Не жди рыцаря.
Навряд ли он однажды вернется.

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

позитивище по семи психопатам

КОПЫ УСПЕЛИ ВОВРЕМЯ МАРТИ ТОЛКНУЛ БИЛЛИ И ОНИ УПАЛИ В ПЕСОЧЕК СОБАКА ЖИВА БИЛЛИ ЖИВ МИР ЛЮБОВЬ СЕКС НА ДИВАНЕ В ДУШЕ СНОВА НА ДИВАНЕ НА БАЛКОНЕ СЦЕНАРИИ ПИШУТСЯ МАФИЯ В ТЮРЬМЕ СОБАКА ДАЕТ ЛАПУ КАЯ ЗАЛЕТЕЛА РОДИЛА И СЪЕБАЛА МАЛЬЧИКИ РАСТЯТ МАЛЫША ФИЛЬМ ВСЕМ ПОНРАВИЛСЯ КУЧА БАБЛА НУЖДЫ НЕТ ВСЕМ ХОРОШО РАДУГИ И ГАНС НА ОБЛАКЕ С ЖЕНОЙ СИДИТ НОЖКАМИ МАШЕТ ЗА МАЛЬЧИКАМИ ПРИСМАТРИВАЕТ НУ И ПУСТЬ ЧТО ПИДАРАСЫ ЗАТО РЕБЯТА ХОРОШИЕ БОГ ВСЕХ В РАЙ ОДНАЖДЫ ЗАБЕРЕТ1

---

чуваки, я еще раз это сделаю и все

СПАСИБО ВАМ ЗА ЭТИ ТРИ ДНЯ
ОНИ ОХУЕННЫЕ
МНЕ ХОЧЕТСЯ ПРОСТО НАДУВАТЬ ВОЗДУШНЫЕ ШАРЫ СВОЕЙ ЛЮБОВЬЮ К ВАМ ДЕЛАТЬ БУМАЖНЫХ ЖУРАВЛЕЙ И РАССЫЛАТЬ ИХ В ДРУГИЕ ГОРОДА
У МЕНЯ КАЖЕТСЯ ЛОПНЕТ СЕРДЦЕ СЕЙЧАС ОТ СЧАСТЬЯ И ЭТО ТАК СТРАННО
МАТЕРЬ БОЖЬЯ1

---

а вот наконец и мой огромный постище про ск с фоточками, смайликами и прочими милостями хд
сразу хочу предупредить, что орфография и пунктуация сделали мне дружно ручкой, так что все неграмотно, скомкано и на эмоциях

в общем, оговорюсь сразу, этот ск для меня первый, поэтому мы с  Мятный пунш ехали туда, как в другую галактику к слову, народ там так рад видеть друг друга, как будто реально все поприлетали с разных планет, что кстати охуенно забавно, но и немножко грустно, потому что только подобная тусовка дарит это охуенное чувство ЗАООБНИМАТЬВСЕХОСТАТЬСЯЖИТЬСЭТИМИЛЮДЬМИВОТПРЯМОЗДЕСЬНАВСЕГДА, но может как раз потому, что все собираются раз в год хд

в транспорте по дороге до "салюта" мы опознали спину Усача, спина, что неудивительно, нас не опознала но мы были настойчивы, поэтому отвлекли прекрасное существо от тех чуваков, с которыми она ехала, и стали донимать разговорами. Усач, болтать с тобой, все равно что смотреть фильм по любимой книге - тебя невозможно перестать слушать, ты охуенно рассказываешь собственно, с твоего литса я и начну этот праздник визуализации заранее прости за фото, но оно мне ТАК НРАВИТСЯ, что я просто не могу не1
итак, [J]Усатый полосатый;[/J] в своем бесподобном костюме Мориарти и короля блять идите в жопу хд

на входе мы повстречали-таки Нельсона наш свет и проводник, к которому прилипли и собственно почти не отлипали благо он косплеил баклажанчик и разгуливал на ск в фиолетовом свитере, который выделялся даже на фоне локи, сейлор мунов и прочих костюмированных героев дня для убедительности вот вас сиська Нельсона и прекрасный отголосок тинвульф фандома, который к несчастью был представлен только видосами:

для тех, кого этот странный снимок огорчает - не переживайте, дора обязательно появится исчо, и на этот раз уже с лицом хд би пейшнт
там же входе мы обменялись приветами с  Птица СИРИН, которую уловили минут на пятнадцать и с тех пор видели только бегающей-со-всеми-здоровающейся. впрочем, поймать ее на фотоаппарат мне тоже удалось, ай да я хд

наконец-то познакомились с таинственной женой-женей, она же  again and again, которую никто не знал, но все узнали чувак, ты какое-то совращение природой просто, тебя хочется тискать и тискать и тискать, но ты наверное это уже поняла по тому количеству объятий, что тебе вчера безжалостно перепало собственно вот вам это прекрасное маленькое существо, скромно прижимающееся к леди Локи

почти тут же мы повстречали еще двух чуваков (и последних, по-моему), которых до этого видели в живую. Первой сейчас будет  nerjaveika, которой просто хочется от всей души пожелать ДЕЛАТЬБОЛЬШЕЭТИХФРАНЦУЗКИХБУЛОЧЕК и радовать нас стереком как можно чаще. увы, эта безжалостная чаровница куда-то не менее безжалостно скрылась и потому после шоу видосов выловить ее не удалось. возможно, это и к лучшему, иначе ее, вероятно, снесли бы ураганом безудержных объятий, ибо ее шедевр под Дель Рей просто поломал нам психику (да и голосовые связки - кстати, простите все те, кто ненароком оказался поблизости, ибо в таких местах у меня напрочь отметает тормоза, и ору я действительно беспощадно ). Вот вам фотография волшебной нержавеечки и сурового усача хд

вместе с ней удалось потискать в грубых мужских объятиях  Captain Narcolepsy, которая так часто меняет ники, что только в ее имени я уверена на 150% её удалось пощелкать с целой кучей людей (ну не то чтобы кучей, но с людьми, в общем хд), но одиночной фотографии нет, поэтому вот вам Яна в компании очаровашки  U.G.L.Y., которую тоже кстати было очень приятно повидать, пусть и совсем мельком (вместе с  Bee4, но её поймать на фотоаппарат удалось только боком, увы =()

сейчас я буду путаться в порядке повествования, потому что не помню кого за кем встретила, и могу пожертвовать правдой ради выкладки фоток короче сделаем вид, что как раз на этом моменте мы пошли курить (уже не в первый раз) и выловили буквально фотомодельной внешности  Lex, которая совсем внезапно сделала мне комплимент всей моей жизни по гк фичочку, что чуть не убило меня на месте от радости и смущения вот вам фотография, которая одна из всех мне нравится и в плане освещения, и в плане всего на свете, потому что Лекс своим обворожительным всем скрашивает ее многочисленные косяки:

дальше, по-моему, был Кёш, он же [J]...Фиолетовый Дракон...[/J], которого тоже удалось выловить на улице (или нет? хдд) и разговорить на тему психопатов, которая нынче стала в нашем тройнячке популярной потом я призналась в любви ее арту по дому, мы признались в любви Черному и Кёш с воплями притащила в наш узкий кружок  michi gun, на которую я дрочу всю эту неделю пока Кёш звала "мичи, иди сюда!" в моей голове ооочень медленно вырисовывался ее возможный образ, но вышло все совсем не так, как представлялось, потому что на деле мичи - самый милашный милаш из всех милашей и это, кстати, пугает, потому что если такие очаровательные девочки пишут ТАКИЕ ЖЕСТКИЕ фики, то стоит присмотреться к своим невинным соседям в общем, вот вам кривые фотографии этих чудовищно прекрасных женщин, безумно позитивного Кёша и пусечки мичи:

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПУСЕЧКИ МИЧИ:

пришло, кстати, время, выложить вам супер сексуальный фейс май суит  adorkable, тем более что это как раз одна из тех фоток, где она занимается своим любимым скшным занятием - обнимает одного из трех миллиардов человек, с которыми там знакома особо внимательные могут углядеть здесь героя предыдущих кадров, то есть неподражаемого дракона во всей красе:

вот вам еще и групповые обнимашки, в которых проучаствовали Кёш, Мичи, Дора и, если не ошибаюсь, человечек с ником Хомяк

стенды, кстати, нормально поймать не удалось (кривые руки детектед), зато вот вам местное скшное добро, выловленное, кажется, усачом, в холле уже в момент одевания после всего действа. миниатюрный Энтерпрайз с подсветкой и его хозяйка, честное слово, даже не знаю, кто она, но все равно лучи нежной зависти тебе, чувак

охуенно приятно было наконец-то повидать ши, она же  джейми ли, у которой золотые руки, золотой мозг, ну и все остальное тоже золотое её одной в крутом ракурсе у меня нет (заметна тенденция, неправда ли? хддд), зато есть она вместе с  aphhss (вот она-то кстати и была моим последним чуваком, которого я видела в реале хд). есть еще пара фоточек, где два эти существа ТОЛЬКО-ТОЛЬКО увидели друг друга и, как настоящие бойцы из романтических комедий, несутся на встречу по песочному пляжику под Элтона Джона (вместо пляжика пол ДК, вместо Джона - радостные вопли). к несчастью, на той паре фоточек они выглядят, как миниатюрный ураган катрина, и там невозможно определить где кто все смешалось в доме облонских, но чуваки попозировали мне исчо разочек и вот:

наконец-то я описала почти всех участников следующих двух фотографий, пришлось ради этого сделать вон какую предысторию единственная, кого не было выше, это [J]neverminds[/J], с которой мы обменялись объятиями постольку-поскольку, хотя вообще не были знакомы теперь знакомы, поэтому считаю своим долгом опознать ее - мадам с невероятно крутыми волосами между дорой и усачом. фотографии в двух вариантах, потому что там нет ни одной, где хорошо бы получились все зато куча, где все получились нехорошо хд

эта вот чуть более эпична, чем предыдущая, хотя актерские способности вообще на ура проявились у каждого хдд кстати, где-то внизу снимка можно обнаружить отчаянно падающих (или нет хд) камикадзе ши и жену-женю. всегда мне было интересно, кто же эти безумцы, которые фотографируются на нижних ярусах:

в общем, спустя лекцию (кстати, невероятно крутую) об эволюции локи в фандоме и скандинавской мифологии, мы наконец-то пересеклись с чуваками, ради которых, по сути, собирались ехать хд наш волшебный, изумительный, просто скандально прекрасный (да и тупо скандальный, чо уж там) фандом ГК. мои морские пехотинцы оказались вовсе не такими суровыми мужиками, как предполагалось, поэтому даже не пришлось таиться от них за могучей спиной пунша хд первой на улице мы выловили изюмчика ( Izumrudishe), к которой у меня теперь будут необузданные приступы любви, по-моему, до моих самых последних дней хддд её на моей камере кстати довольно много (ну в сравнении с остальными ребятами из гк фандома), но я постараюсь поскромнее хд

это, собственно, изюм, я (да-да, может так и не скажешь, но я там тоже присутствовала ) и пунш. потом откуда-то из-за бугра выползла дора и пристроилась к нам сзади (совсем не в том смысле, увы ), и вышла еще парочка фоток, которые не очень потребные, и все же:

на самом деле, мне очень печально делается, когда я просматриваю фотографии и вообще не нахожу там ГКшников, хотя с ними, в общем, мы в итоге и провели большую часть времени. чуваки, айм соу сорре, не знаю, что со мной было бес попутал, почему вас у меня почти нет =( есть невозможно крутые и невозможно засвеченные изюм и фиш ( Big_Fish)

короче говоря, посмотрели мы все, что могли, своровали всяких возможных и невозможных печеньев, конфет, даже каких-то желешных червяков со стола стар трека хд минут двадцать на холоде выясняли, куда же нам теперь себя деть; в итоге решили отправиться на чистые пруды. до метро топали пешком, дружными морпехскими парочками. сначала в роли Браво у нас была Лекс в компании по-моему  фоина, потом мы с пуншем всех обогнали и стали косолапо вести по асфальтированным дорожкам. даже предприняли пару попыток исполнить что-нибудь своими не самыми звонкими смешными голосами хд кстати, Нельс, вот тебе тэйнтед лав, которую мы попытались спеть адекватно и с ХЛОПКАМИ (пунш был моим брэдом):

увы, моего энтузиазма никто не поддержал, и дальше мы просто подвывали лавин ю самыми мерзкими голосами, которые могли изобразить хд дошли до метро, сели в него (многие в нем банально вжались хд); вот вам еще прекрасная женя-жена напоследок и на этом визуализация подойдет к концу, потому что все остальные фотографии меня не впечатлили ни разу:

про ГК фандом хочется говорить много, долго, упоенно, потому что чуваки, вы все невероятные красавчики, супер крутые, супер талантливые, и лучи любви вам размером с багдад1 отдельное мое признание  panKOSHAK, которая вчера и сегодня вызывала у меня приступы восторга своим существованием. чувак, ПРИЕЗЖАЙ ЕЩЕ, БУДЕМ БЕЖАТЬ ЗА ТВОИМ ПОЕЗДОМ ЕСЛИ ПОПРОСИШЬ (фиш кстати изрядно травмировалась твоим лобызанием стекол хдд).
остальных чуваков выделять тупо боюсь (дабы не накосячить с никами), поэтому просто скажу всем сразу - ребяяяят, вы такие милахи, что просто аах. так уютно и весело мне не было давно, надеюсь, будем пересекаться почаще1
кстати, воскресенье тоже прошло на ура благодаря изюму, фишу,  некомпас и  Charlie/

фотографии в огромном размере и без убогой обработки каждый желающий может скачать вот здесь, но хочу сразу предупредить, что фильтровать их мне было влом, поэтому там лежит ВСЕ (засвеченные носы, кривые лица, мне жаль, но все равно скачают это только какие-то супер стойкие люди, ибо скорость крохотная). также за этим делом можно обратить в мой скайп - он в разы быстрее





 

@темы: little miss Sunshine

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

ск оказался таким прекрасным действом, что не очень понятно, где же мы прошлялись все предыдущие хд
всякие там лучи любви будут завтра, иначе я умру прямо тут, ибо усталость бессмысленна и беспощадна, как русский бунт
пока только добавила всех людей, которых вспомнила точно (если кого не добавила - шейм он ми, свистите в умыл) и, в общем, все хд фоточки постараюсь выложить завтра, как и весь тот триллион ссылок который я тут всем пообещала

ребят, ну вы все и лапушки ^__^ а через экран такими суровыми кажетесь, жуть

---

ребят, не уверена, что кто-то здесь вообще играет в ролевые игры, бат иф ю ду:

незамысловатый сюжет, супер-добрый админ состав и всякие прелести хд

---

Название: Шестое чувство
Размер: миди, 10600 слов
Пейринг: санитар второго класса Тимоти «Док» Брайан / капрал Рэй Персон
Рейтинг: NC-17
Жанр: романс
Предупреждение: POV Рэя, нецензурная лексика
Краткое содержание: поствоенные события глазами капрала

Я стою у крыльца уже, кажется, лет семьсот. Это не какое-то особенное крыльцо, чтобы у меня была особая миссия торчать тут без дела целые сутки, но, признаться, у меня чуть ли анус не поджимается, когда я смотрю на дверной звонок. Он пидорского голубого цвета. Вернее, он самого обычного синего, но, учитывая обстоятельства, я нахожу его именно голубым, причем пидорски_голубым, как будто это принципиально важно. У меня уже вспотела вся шея и чешется спина, майка между лопаток насквозь мокрая, и, черт возьми, какого хера в Лос-Анджелесе всегда так жарко?
Это не просто крыльцо. Я хочу внести ясность, потому что есть две вещи, которые действительно бесят - это заевшая молния на джинсах и отсутствие ясности. В этом доме живет (временно) доктор Роберт Тимоти Брайан. Он снял эту халупу на лето, и она вдвое больше, чем дворец Рэй-Рэя, который я смог себе позволить на свой жалкий заработок и скромные начисления дядюшки Сэма. Так уж повелось, что этот ублюдок готов платить тебе, пока ты вспарываешь животом земли Багдада - и когда бабло тебе нахуй не впилось - но, как только твоя нога ступает на родные американские земли, ты вроде как перестаешь быть морским пехотинцем и становишься простым честным гражданином, нуждающимся в работе ничуть не меньше, чем какой-нибудь придурок из Техаса, провалявшийся на родительском диване всю зиму.
Доку не нравится Лос-Анджелес, но он застрял тут по каким-то своим сугубо медицинским делам. Не то чтобы я намеревался этим воспользоваться, но глупо было бы отвергать такую возможность.
- Капрал?
Док открывает дверь раньше, чем я успеваю постучаться - и вот уж действительно идиотская ситуация. Теперь я выгляжу как какой-то ненормальный преследователь.
- Док, чувак, ты ли это. Дай обнять тебя, - я улыбаюсь (широко и невозмутимо, что для Дока всегда было чем-то вроде расслабляющего фактора) и хватаю его за плечи. На нем домашняя футболка вишневого цвета и растянутые на коленях штаны, и мне даже становится немного неловко, что я влез в его личное пространство, когда он, очевидно, этого совсем не ждал.
Дока приятно обнимать. Первые пару секунд он не реагирует, но потом его руки непроизвольно ложатся тебе на спину, и этот хлопок ладонью по плечу в знак приветствия - как кусок пирога, который удалось урвать с родительского стола до обеда, - заставляет почувствовать себя героем и каким-то гребаным завоевателем.
- Зайдешь?
Странный вопрос от человека, который застукал меня на собственном крыльце, но я молча киваю и прохожу внутрь.
Дом двухэтажный. Судя по обоям в цветочек и ухоженному коврику на пороге, Док снял его у какой-то старухи. Неудивительно - такие, как Тимоти Брайан, всегда внушают пенсионерам доверие. Не пьет, не трахает проституток, не препарирует младенцев в подвале, всегда вовремя платит ренту - что еще нужно на старости лет?
- Брэд сказал, у тебя тут появились важные дела.
На самом деле, Брэд сказал что-то вроде "хватить протирать дыры на моем диване, иди и хотя бы поговори с ним", а новость о том, что Тимоти будет в городе, дошла на меня еще до того, как Нейт написал об этом Колберту - но сообщать детали я не горю желанием.
- Вроде того, - кивает Тим и идет на кухню, я топаю следом.
На тумбе в холле на украшенной рюшками салфетке стоит толстая вазочка с узким горлом и плетеная корзинка для ключей. Бра в пузатых голожопых детях с крыльями, аккуратные занавески и почти прозрачный тюль. Во всем этом царстве старческой щепетильности Док выглядит, как фламинго посреди торгового центра.
- Мило тут у тебя.
- Иди к черту, - ворчит Тим. По его голосу я слышу, что он и сам уже не раз думал об этом. - Цена была подходящая. Тем более, я не планирую тут надолго задерживаться.
- Если передумаешь, обращайся.
- Принесешь мне свои плакаты с голыми женщинами?
- Хер тебе, они только мои. Но вот помочь с ритуальным сжиганием всей этой гомосяцкой атрибутики - запросто.
Потом мы пьем чай и обмениваемся всеми штампованными фразами, какие только приходят нам в голову. Разговор не клеится, и я понимаю, что Док думает о том же, о чем и я. По крайней мере, мне кажется, что я понимаю это - хотя по лицу Дока хер что поймешь наверняка. У него есть эта невъебенная таинственность, как у тачки, на которой тебе никогда не прокатиться, или у цыпочки, с которой никогда не переспать. Это охуенно, но иногда ставит в тупик.
- После этого нас заставили заплатить за барную стойку и выперли на улицу, - я заканчиваю очередную историю и прихлебываю чай так громко, что у Дока просто нет выхода, и он косится на мой рот.
Я улыбаюсь и слизываю остатки жидкости языком. Я делаю это не так изящно, как в качественном порно, и, наверное, больше напоминаю пса, но Тим все равно напряженно сводит брови на переносице. Этот жест - его фирменный. Пожалуй, для него стоило бы придумать глагол в честь Дока Брайана, настолько они кажутся неразделимыми, но вряд ли американская академия наук поддержит мой энтузиазм.
Следующие полтора часа я рассказываю в подробностях все, что успело произойти со мной за последние несколько недель. Док вроде как слушает, но без особого интереса.
- Мы могли бы трахнуться, - наконец говорю я, постукивая пальцем по краю чашки.
Домовладелица оставила Доку свой фарфоровый сервиз - с такими условиями, что теперь в случае ограбления он обязан был броситься под обстрел, но защитить чертовы чашки от возможных повреждений.
Тим смотрит на меня, как на кретина. Этот взгляд такой знакомый, что от него веет сразу десятком противоречивых воспоминаний, и я выбираю те, что не связаны с Ираком.
- Капрал, вы пришли сюда именно за этим? - его официальный тон меня совсем не смущает. Такими мелочами Рэя Персона не свернуть с пути истинного, поэтому я резко выпрямляюсь на стуле и ровным голосом отвечаю:
- В некотором роде, сэр. Это было частью плана.
Док вздыхает. Не очень понятно, что конкретно означает этот вздох, поэтому я переключаюсь на чашку и прозрачную хрень с болотным отливом, именуемую зеленым чаем. На дне плавает трава, которую при каждом глотке я ненароком всасываю в рот, и она складывается тонким холмиком, налипая на стенки.
- Мы это уже обсуждали.
- Да ладно тебе, Док. Не делай вид, что я тут единственная заинтересованная сторона.
- Тебе пора привыкнуть справляться самостоятельно.
Вот мы и подошли к теме "как я просрал свою жизнь в двадцать два года". Она пробуждает в Тиме садиста. Пророка, учителя, все на свете. Он себя явно чувствует лучше, когда затрагивает ее при мне.
- Хорош, - обрываю я, пока он не перешел к аргументам. - Я не какой-нибудь чокнутый наркоман с улиц. Будешь убеждать меня в том, что секс - попытка заменить ripped fuel, я тебя табуреткой ебну, честно.
Док смотрит вымученно и тяжело, я стискиваю зубы от раздражения.
- Иди домой, Персон.
- С удовольствием.
Когда я выхожу на улицу, солнце уже садится, растекаясь розовой лужей на безоблачном небе. Мне хочется кинуть в него каким-нибудь увесистым булыжником, но у Дока, конечно же, аккуратно выстриженная лужайка без единого камешка.

- В общем, нихрена непонятно, - говорю я, прикуривая протянутую Брэдом сигарету.
Иногда мне кажется, что у нас с сержантом уже давно стерлись границы дружбы, и мы типа как один организм, разделенный при рождении. Мне достались мозги и обаяние, ему - рост и хорошие манеры. В целом, природа никого не обделила.
- Ну и пидорас ты, Персон, - ухмыляется Колберт и пихает меня в плечо.
Я покачиваюсь, как русская неваляшка на ветру - который тут, кстати, просто беспощадный. У океана всегда так. Дует, как на ебаной Аляске, аж до костей пробирает всего. Брэду еще повезло, у него мышечная масса, как у качка из спортзала, да и, говоря по правде, за последние несколько месяцев он обленился и слегка растолстел, у меня же - одни кости да кожа.
- У меня время экспериментов.
- Ага, - Брэд кивает, затягивается и его глаза превращаются в две тонкие щели. Он смотрит перед собой куда-то за горизонт, а я пялюсь на него и жду, что он скажет дальше. - Если бы ты был телкой, ты бы хотел от Дока детей.
Я горблюсь и засовываю руки поглубже в карманы толстовки. Слишком холодно, чтобы вытаскивать ладони, поэтому я пихаю Брэда ногой.
- Пиздеж, - звучит не слишком-то убедительно.
Вдоль побережья загораются фонари. Я вытягиваю вперед шею, чтобы получше рассмотреть проезжающие машины, потом засовываю в рот сигарету и откидываюсь назад, складывая руки за головой.
Загвоздка в том, что я не телка. И Док тоже. По крайней мере, он не был ею, когда я последний раз проверял - и навряд ли с тех пор что-либо изменилось.
Такие ребята, как Тимоти Брайан, к тридцати годам заводят семью. Ну, жену там, которая умеет супы-блины-секс по средам и пятницам, детишек, собаку, загородный дом с забором и клумбами, частную практику за хорошие деньги. Ирак его, конечно, изрядно надломал и попортил, но, в целом, даже после войны Док остался Доком, хорошим парнем и всякие такие дела.
Если бы он был телочкой, он был бы одной из тех девушек, которые дадут тебе разок, а потом до конца жизни будут делать вид, что ты не существуешь. Волосы-ногти-улыбка, все как надо, сиськи какого-нибудь космического размера, но не чересчур большие, костлявые запястья, тонкие икры, а главное - слишком умная, чтобы подпустить кого-то к себе ближе, чем на метр. Ебанутые морские пехотинцы им не интересны, ведь с ними нельзя обсудить театральную постановку Шекспира или какого-нибудь другого литературного хрена, их нельзя маме представить в хорошем свете - потому что у каждого морпеха на роже написано, кто он и что собой представляет.
В общем, ни в этой, ни в параллельной вселенной, где у воображаемого Дока была вагина вместо члена, мне не светило его расположение ни на йоту. Даже, блять, фарами дальнего света. Пожалуй, будь я самой темной комнатой, а Док - последней в мире спичкой, мы не сошлись бы в одной плоскости.
Самое хреновое в этой ситуации, что мне вроде и должно быть похуй, но почему-то все наоборот. Был у нас в Ираке негласный договор. Ну, мол, что происходит в Вегасе - остается в Вегасе, только декорации багдадские такие, с пустынями вместо казино и шахидами вместо проституток. А теперь я, как та телочка из фильма про Тимберлейка - условились только на секс, а в итоге херня какая-то.
Океан урчит, как голодное животное, или мне просто очень хочется жрать. Я тушу сигарету в песке, зарываю ее и делаю маленький песчаный холмик сверху, чтобы какой-нибудь бестолковый ребенок не вляпался в нее босой ногой.
- Как насчет пиццы? - спрашивает Брэд.
Один организм на двоих - я же говорил.

На следующий день у меня хренова ангина. Или грипп. Или простуда. Или еще какое дерьмо, включающее в себя кашель, температуру, воспаленные гланды и желание умереть.
- Болеть в Лос-Анджелесе - признак идиотизма, - делится со мной Брэд, и я показываю ему средний палец, закутываясь в одеяло по самый нос.
Потолок смотрит на меня своим белым, как парное молоко, лицом, а я смотрю точно так же в ответ. Вряд ли я смогу победить в гляделки двенадцать квадратных метров бетона над своей головой, но видеть сержанта хочется и того меньше.
- Не поверишь, кто пришел проведать тебя, полудурка.
- Бритни Спирс?
Моя усатая Бри стоит в дверях с аптечкой и крайне хмурым видом. Я чувствую укол совести, причем в данном случае она, походу, колет ржавой иголкой размером с локоть, потому что стыдно до жопы. У Дока такое выражение, будто я его единственный ребенок, который спустил все отцовское состояние на самый большой в мире сухой бассейн с разноцветными шариками. Мне хочется извиниться, но я молчу и снова возвращаюсь глазами к своему единственному другу - потолку, который, по крайней мере, не смотрит на меня так осуждающе.
- Капрал, - раздается в дверях.
- Нет меня, - сообщаю вслух.
У меня двухспальная кровать, и я прячу голову между подушек. Они перьевые и очень тяжелые, взбивать их сейчас - настоящее мучение. Мне так херово, что я готов покаяться во всех грехах (но мысленно, потому что охуенно саднит горло) и без раздумий отправиться на тот свет.
Аптечка приземляется на тумбочку рядом с кроватью, Док пододвигает к себе один из стульев.
- Ну, как ты себя чувствуешь?
- Полон энергии, разве не видно?
Тим улыбается в эти свои колючие, как пиздец, усы, от которых у меня постоянно все лицо в раздражении, и я мысленно расслабляюсь.
- Мамочка позаботится обо мне? - спрашиваю я вполголоса.
- Может быть, если перестанешь трепаться.
Крутая штука - наблюдать, как Док кого-то лечит. У него всегда такое суровое лицо, будто он разрабатывает план по внедрению агентов на базу Пентагона, и когда он протягивает ладони к больной части тела, кажется, что будет пиздецки больно. Но руки у Тима очень деликатные. Классное слово - деликатный. Не такое гейское, как "нежный" или "бережный", зато суть отражает сполна. Так вот, эти самые руки прямо по Гиппократу - никогда не навредят.
Док ощупывает мою шею, и я издаю тихий стон просто для протокола.
- Тише, капрал, - не отвлекаясь, произносит Док, - после Ирака и Афганистана у тебя "стальные яйца" или я что-то путаю?
Рот непроизвольно растягивается в улыбке, и я получаю в свой адрес строгий, как от школьного учителя, взгляд, потому что Тим пытается рассмотреть содержимое моей глотки. Он прописывает мне целую гору лекарств и каких-то задротских народных лечений вроде прикладывания горячего яйца к переносице и молока с медом. Мне хочется напомнить ему, что я морпех - потер грязью и пройдет, но его присутствие и снисходительное расположение духа слишком приятны, чтобы испортить все одним неверным словом. До самого вечера он торчит у моей постели, и на следующий день мне намного лучше.

Иногда я жалею, что больше не подросток. Жизнь кажется такой охуенно сложной в шестнадцать, типа ты предотвращаешь все вселенские катаклизмы. Исправил неуд - в мире стало на сотню больных ублюдков меньше. Убрался на школьном дворе - и африканские дети уже не голодают. Помирился с матерью - конец света отложили на пару столетий.
Найти работу в Лос-Анджелесе морпеху сложнее, чем поднять Атлантиду со дна морского. Здесь твои навыки вычислять цель, уходить от пуль и жрать землю зубами никому нахуй не сдались - ты просто бесполезный кусок мяса, слишком хорошо выдрессированный, чтобы подметать улицы, но слишком безмозглый, чтобы заниматься чем-то другим.
- Это Рэй, - Брэд представляет меня маленькому узкоплечему толстяку с козьей бородкой.
Я пожевываю зубочистку и, протягивая ему ладонь, я знаю, что выгляжу сейчас, как человек, которому абсолютно похер на окружающих - и знаю, что это пробуждает в нашем пузатом друге все его потаенные комплексы. Я не хочу устраиваться на эту работу, и Брэд в курсе, да и "Джонатан" уже тоже в курсе, хотя я еще даже не открыл рот.
- Он порядочный мудозвон, но неплохо справляется, - рекламирует меня сержант, пока я пожимаю чужую ладонь.
Мне не нравится работа, на которую нужно устраиваться в костюме. Не в стандартном наборе рубашка-брюки, а в этой пафосной хуйне с галстуком, которая висит у меня в шкафу еще с выпускного, и которую я вытаскиваю, только когда очередная из маминых теток отбывает в мир иной.
Я чувствую себя по-идиотски. Брэд распинается, как гордый родитель, пытаясь всучить меня этому несчастному Джонатану хоть на пару дней в неделю, и для сержанта, судя по всему, это очень принципиально. Это он вырядил меня, как на ебаную школьную линейку.
Перед нашим выходом из дома Лос-Анджелес окатило, как из ведра, и всю дорогу я перепрыгивал через лужи и загребал воду ногами, поэтому теперь на моих столетних брюках маленькие серые капли.
Меня бесит вся эта торжественность. И Брэд бесит. Мудила.
- Как вы думаете, мистер Персон? - спрашивает меня Джонатан, и я отвлекаюсь от разгрызания зубочистки.
Утром я охуенно волновался и ни черта не смог съесть, и теперь мне так дико хочется жрать, что я могу думать только о горячей картошке и гамбургерах.
Из моего будущего работодателя вышел бы отличный стейк.
Из Брэда бы нихуя не вышло. Могу поспорить, если бы какие-нибудь ебнутые аборигены решили зажарить его на костре, этот мудак переродился бы прямо в их желудках и вспорол бы каждого изнутри. Целое селение мог бы угробить за раз. Серьёзно, настоящий геноцид.
Я смотрю на сержанта осуждающе.
- Извините, я все прослушал.
Сержант смотрит на меня с укором Крестного Отца. Я улыбаюсь.
- Прости, Джо, чувак, давай еще раз. Я весь внимание.
- Я говорил, что нам очень нужна физическая сила... Нам бы не помешала помощь, понимаете?
Я киваю. Мне хочется сказать - я ни черта не понял, чувак, выражайся яснее, - но у Брэда такой взгляд, будто он готов ухватить меня за яйца и сжать их в глазунью, поэтому я просто встряхиваю головой в знак согласия.
- У вас будут очень разносторонние обязанности, но вы можете рассчитывать на повышение.

Я выхожу с понедельника.
Джо - менеджер в маленьком клубе, который ужался между двух трехэтажных зданий с торговыми центрами. Основной его зал уходит под землю, поэтому сквозь неоновые двери можно разглядеть только диванчик курилки и винтовую лестницу в подвал. Это, наверное, единственный клуб на западном побережье, который не имеет выхода к пляжу, и все посетители тут уже настолько постоянные, что обстановка напоминает сюжет какого-нибудь стремного ужастика про Догвилль или Амитивилль.
Физическая сила, необходимая малышу Джо, включает в себя таскание ящиков, вбивание гвоздей, починку автоматов с сигаретами, сооружение новых столов, стульев и дверей, а также торчание за барной стойкой четыре раза в неделю и возведение Великой Китайской Стены в миниатюре... Я справляюсь со всем этим дерьмом на отлично, но мне хочется сдохнуть уже через полторы недели.
- Верните меня в Ирак, - диван в гостиной Брэда так мягок и уютен, что мне хочется впитаться в него, как в губку. - Давай спровоцируем очередную войну, сержант.
Я смотрю на Колберта, наполировывающего свою доску для серфа, и начинаю завывать по-собачьи.
- Отставить нытье, капрал.
Я продолжаю выть. Брэд молчит, и в итоге меня это заебывает.
- Как дела у нашего ЭлТи? - спрашиваю я.
Спина сержанта становится как икона в воскресной школе - широкая и выразительная.
- Какого хера тебе надо? - интересуется он.
Того и гляди, доской меня ебнет. Я ухмыляюсь.
- Подумал, не позвать ли нам его в гости?

Пророку Моисею дозвониться проще, чем нашему лейтенанту - но непосильных задач для американского морпеха не существует, поэтому через четырнадцать часов непрерывных звонков и выебанных нервов я наконец слышу, как снимают трубку на том конце Соединенных Штатов.
- Вашу мать, сэр! - вместо приветствия ору я, - бостонским студентам-задротам запретили телефонные разговоры? Переживают, что вы начнете вызванивать проституток?
- Не зря переживают, раз одна из них сама меня вызвонила.
По голосу Нейта я слышу, что он явно неплохо проводит время, и тихо ржу в трубку. В хорошем расположении духа ЭлТи соглашается на все без разбора, особенно если правильно преподнести предложение. Я прочищаю горло.
- Мы навеки ваши армейские девочки, сэр.
Могу представить, как у Нейта физиономия заливается румянцем. Стеснительный сукин сын.
- Потому, собственно, я и звоню.
- Жаждешь моего благословения, капрал?
- На кой хер оно мне сдалось, сэр? Хочу позвать вас на пару недель, пока не возобновилась учеба. Колберт весь в себе в отсутствии своего лейтенанта. Подумал, может, вы сможете с этим что-то сделать?

Натаниэль Фик не просто сможет - он сделает, причем так скоро, как позволят авиакомпании. Собственно, не проходит и пары суток, как мы с Брэдом встречаем его в аэропорту. По идее, конечно, меня тут вообще не должно было быть - ну, знаете, типа лейтенант весь такой с разбегу запрыгивает на Брэда, зажимает его ногами, и они в беспамятстве целуются до блядских розовых котяток, пока ополоумевшие от такого расклада мамаши прикрывают своим детям глаза ладонями. Вот только у меня всё еще нет тачки, а тащиться до работы на автобусе - ебучие происки инквизиции, поэтому я стою в аэропорту и усиленно делаю вид, что увлечен брошюрками. На одной из таких брошюрок сисястая стюардесса предлагает слетать в Дюссельдорф в компании своей второй половинки за фантастически низкую цену, и мне на ум почему-то приходит картинка, как мы с Доком жрем мюнхенские колбаски посреди немецкой площади, и я стираю масло с его усов пальцем. Интересно, мюнхенские колбаски только в Мюнхене, или их по всей Германии продают? И можно ли их жрать прямо на улице, как ход-доги?
- Рэй!
- ЭлТи, чувак! - мы пожимаем друг другу руки.
Нейт выглядит уставшим, но охуенно счастливым. Классно ему там в своем Бостоне. Все-таки, до сих пор я не пойму, как его вообще занесло в американскую армию. Совсем он ебанулся, что ли, за своими этими книгами, раз свалил на военную службу? Такие парни, как ЭлТи, всегда и везде при делах. Видели бы его маму - Шарлиз Терон с профессиональными навыками кулинарии.
Мы влезаем в машину Брэда, я разваливаюсь на заднем сидении и вытаскиваю ноги в окно. Сержант матерится и обещает надрать мне задницу (или на худой конец, привязать веревкой к багажнику и тащить так до самого клуба).
Минут тридцать мы пересказываем друг другу, что и как происходит у остальных. В некотором роде это уже стало своеобразной традицией, хотя больше напоминает сломанный телефон - встречается пара-тройка морпехов и рассказывает, не загнулся ли кто еще от своего ПТСР, и не удастся ли в ближайшем будущем побухать на чьей-нибудь свадьбе. Обмен сплетнями в морской пехоте работает на ура.
- Кстати, сегодня у Рэя выступление, - между делом сообщает сержант. По его покерфейсу и не скажешь, с каким трудом ему удалось уговорить Джо пойти на подобное - но на самом деле он гордится собой до усрачки.
Заботливая мамаша.
- Ага, ЭлТи, спою пару песен Аврил Лавин, на этот раз под гитару и со спецэффектами. Придешь?
- Конечно, - мягко улыбается Нейт, - можно и Тима позвать.
Я давлюсь колой и начинаю бешено кашлять, Брэд орет, даже не оборачиваясь:
- Загадишь сиденья - убью, - и мне приходится высунуться в окно, чтобы не заплевать к херам все сиденья.

В школе у нас была охуенная куча факультативов. Видимо, принято считать, что на уроках мы нихера не делали, а потому после них нас надо было как-то развлечь. Требовалось взять три класса в обязательном порядке, чтобы твоих родителей не имели на родительских собраниях - и я выбрал дискуссионный клуб, музыку и кулинарные курсы. На последние можно было дважды в месяц втариваться продуктами и больше там не появляться, а все остальное мне нравилось. В дискуссионном клубе мы только трепались на всякие высокие темы и строили из себя охуенных умников, на музыке - осваивали музыкальные инструменты. Типа хор и школьный оркестр в одном флаконе. Всё и нихуя толком.
Я выбрал гитару, потому что осталась только она или сраный тромбон, но последний обязывал тебя ходить на всяких парадах в ебанатском костюме и играть различные гимны школе, любви, Америке и так далее. Гитара ни к чему не обязывала, хотя препод по ней был дедком за восемьдесят, таким старым, что из него разве что песок не сыпался, да еще и не слышал одним ухом. Глухой учитель музыки, как вам это нравится?
В общем, какие-то основы я ухватил сам, что-то он мне объяснил на своих старческих пальцах, и в шестнадцать мы даже сколотили свою группу. Правда, через две недели она распалась из-за несовпадения вкусов. В общем-то, с тех пор единственным слаженным музыкальном коллективом для меня были Браво-2, поэтому сегодняшняя компания особо не впечатлила.
Джо - так уж сложились ебучие звезды - нихуя не любитель импровизаций. Он любит, когда все заранее продумали и сообщили, а не когда ты вдруг вышел на сцену, стащил трусы и повернулся к зрителям задницей, потому что искренне считаешь эту часть своего тела невъебенно сексуальной (а так и есть, хотя делать этого я все равно не собираюсь). В общем-то, поэтому наш сет-лист был продуман еще до того, как меня утвердили солистом. У меня была еще и гитара, вторая - у нашего официанта Рика, а за барабаны усадили какого-то очкастого Ларри с квадратным лицом, которого я никогда до этого не видел, да и в общем-то прекрасно жил при таких обстоятельствах.
В клубе не так много народу, все они разгруппировались по столикам в разных концах, поэтому поем мы для всех и ни для кого в равной степени. Я волнуюсь. Я так охуенно волнуюсь, что чуть не въебался в комбик, пока выходил на сцену, а потом еще и микрофон уронил прямо на стол какой-то очаровательной леди и ее не очень-то очаровательного громилы-бойфренда.
Эта парочка напомнила мне об отсутствующих ЭлТи и Брэде. Судя по всему, они и правда решили подхватить Тима по дороге - и это не самая приятная новость за вечер. Не хватало еще облажаться прямо на глазах у Дока. Последние две недели мы с ним вообще не пересекались - и это поразительно, потому что каждый вечер я ебусь с этими автобусами и возвращаюсь домой, огибая его улицу. Это самый неудобный путь на планете, приблизительно как лететь от США до Канады, делая пересадку в Китае, но есть что-то охуенное в возможности находиться так близко к Доку. Вроде как если бы мне захотелось, я бы уже давно зашел к нему на чай.
Дело-то вот в чем - он меня не зовет. Кажется, домашняя американская обстановка отбила у него всю тягу к запретному плоду, или как там.
Мы начинаем раньше, чем кто-то из этих троих появляется в клубе. От волнения у меня трясутся пальцы, я сжимаю гитару так крепко, что она могла бы заскулить, если бы была живой. Я прокашливаюсь.
- Добрый вечер.
Мы перепеваем разное старье, но это толковое старье, поэтому я не против. Первые три песни уходят на то, чтобы разогреть - не только зал, но и самих себя, особенно этого апатичного барабанщика за моим правым плечом - но потом все идет как по маслу. По крайней мере, мне так кажется. Я не смотрю в зал.
Не знаю, как вообще можно туда смотреть, когда поешь о чем-то отвлеченном. Мысли-то хер знает где, там же должен быть и разум.
К середине сет-листа я замечаю в дверях Нейта и Дока, сержант чешет сразу за ними. Нейт улыбается немного виновато, пока наш гитарист объявляет следующую песню, и произносит одними губами "прости". Я киваю.
У меня в голове уже давно созрел план - не смотреть на Дока, ничем не выдавать себя и вести в соответствии с нормами культурного поведения - но, как только они садятся за один из ближайших столиков, я поворачиваю голову к Тиму.
Он смотрит на меня пристально и невозмутимо. Охуенные у него глаза всё-таки. Поразительно, кстати, как гармонично он выглядит во всей этой повседневной одежде. Многих морпехов очень непривычно видеть в джинсах, но Док в них похож на ебучего бога красоты (не помню, как там его зовут, но я бы обозвал Тимоти Брайаном, и да, ебучая сентиментальность, но мне плевать). Интересно, у Тима есть белые врачебные халаты?
Еще Док выглядит уставшим. Это я замечаю только полторы песни спустя, потому что начинаю пялиться уже в открытую, достаточно ему отвлечься на виски в своем стакане. Нейт пьет содовую, Брэд, как всегда, пиво. Это странно.
- Ну, на сегодня это всё...
- Погоди, - я обрываю Рика, пока он не распрощался с публикой окончательно, - мы бы хотели сыграть кое-что еще. Своеобразный экспромт, если Джо не против.
Я смотрю на Джо и делаю умилительное лицо потерявшего дорогу домой щенка лабрадора. Джо страдальчески закатывает глаза.
Мне хочется чего-нибудь попсового, но вряд ли зал оценит Шер или Мадонну, поэтому я выбираю кое-что посложнее. Это забавно, и песня мне нравится. Ее мы исполняем совсем иначе, нежели предыдущие; я нихера не слышу за тем, как бьется сердце, и думаю только о тексте, сосредотачиваюсь на словах - они такие глупые и охуенные, что некоторые хочется выделить интонацией.
- Он любит меня с каждым ударом своего кокаинового сердца*.
Окей, здесь я сплоховал.
Мне нравится эта строка. Еще на первом слове мне хочется посмотреть на Дока - и я смотрю на него, а он смотрит в ответ, и мне кажется, что он понимает, как никто из сидящих в зале, как, блять, никто во всей моей идиотской жизни никогда не понимал и не сможет понять. Я срываю голос, и песня становится агрессивнее, чем в оригинале. Хотя она про бабло и дорогие игрушки, у меня возникает чувство, будто я пою Доку о любви.
Я знаю - вижу, по его дернувшемуся кадыку и напряженной спине - что он слышит меня.
Док всегда слышит правильные вещи за всем тем говном, что я несу на людях.
Он залпом допивает свой виски, встает и разворачивается к бару раньше, чем я дохожу до второго куплета.
Мне хочется разъебать гитару об чью-нибудь голову.

Мы заканчиваем и еще минут пятнадцать принимаем восторженные отзывы от потенциальных фанатов. Я спускаюсь со сцены. Только сейчас я осознаю, насколько уставшим себя чувствую.

От жажды саднит в горле. Я вытаскиваю из холодильника полулитровую бутылку воды, выпиваю ее залпом большими прихлебывающими глотками, и у меня слезятся глаза, потому что она ледяная и неожиданно газированная.
- Пресвятая Богородица, - хриплю я, сжимая пластик пальцами. Он поддается совсем легко, и бутылка теряет весь свой презентабельный вид, после чего летит в мусорку.
Брэд говорит, это что-то вроде остаточного эффекта. Вроде как ты снова на родной земле, воды здесь дохуя, жара немилосердная разве что в Техасе и Луизиане (хотя и туда, по крайней мере, добралась цивилизация), но латентный страх подохнуть от жажды все еще с тобой. Внутри тебя. Засел в твоем мозжечке, и каждый раз, когда ты расслабляешься, параноидально туда долбится. В горле пересыхает на раз. Стремное чувство, честно сказать.
- Чуваки, как насчет фирменного коктейля от Рэй-Рэя? - спрашиваю я, повязывая на шее этот идиотский шарфик для персонала.
Джо косится на меня, прижавшись спиной к подсобке. Ему в кайф наблюдать, как окружающие пашут в его маленьком гадюшнике. В моей смене еще полтора часа, и свалить по-тихому, видимо, не удастся.
- Лучше сдохнуть.
- Будьте осторожны в своих желаниях, мистер Колберт. Это я тоже могу устроить. У нас тут полный сервис.
- Да ну? И заткнешься по такому случаю?
- Это вряд ли.
Еще с час я раздаю напитки на баре. Из меня хреновый слушатель, поэтому каждому бедолаге, жаждущему поделиться какой-нибудь дерьмовой историей о трагичной любви, я тупо киваю. Кивки успокаивают людей. Им, по сути, вообще похрен, слушают их или нет - главное, подливать почаще.
Брэд с ЭлТи наконец отчаливают. Я боялся, что Док свалит вместе с ними, но он перебирается за стойку и занимает место среди постоянных клиентов, которые уже с трудом хватаются за рюмки. Я протягиваю Тиму пиво - самый гигантский стакан, который только нашел в баре - за счет заведения (то есть за мой, блять, собственный счет). Хотелось бы, чтобы Доку этого хватило ровно на тридцать минут - пока моя смена не закончится.
Долбаный ты пидорас, Рэй-Рэй.
- Еще полчаса, и я свободен.
- Ага.
За эти тридцать минут Док успевает не только выпить пиво, но еще и повторить виски трижды. Я халтурю и разбавляю напиток водой, чтобы не пришлось потом разбираться с последствиями. Все это самую малость стремно, потому что Тим не похож на любителя нажраться до зеленых чертей.
- Мальчики, как насчет канапе? - спрашивает Дженна, приземляя на барную стойку поднос.
Насаженные на миниатюрные шпаги канапе вызывают у меня столько сомнений, что я с вежливостью британского премьер-министра откланиваюсь от предложения. Дженна улыбается шире, ее прекрасная улыбка и обнаженная на две трети грудь располагают к общению как нельзя кстати, и Док неопределенно кивает.
- Почему нет? Раз дама предлагает.
Он говорит это так услужливо, что я тут же отсылаю Дженну обслуживать столик в другом конце зала. Тим провожает ее хмельным взглядом, пережевывая закуску, и допивает очередной стакан.
Через двадцать минут к нам неспешной трусцой подкатывает Джонатан. На его лице, как, впрочем, почти всегда, - признаки повышенной озабоченности мировыми проблемами.
- Джо, дружище, сегодня пятница, расслабься ты хоть на минуту, - советует ему один из моих клиентов.
- И правда, - соглашаюсь я, - расслабь нервы. Давай фирменный от заведения тебе намучу, хочешь?
- Не хочу, - отказывается Джо, и между его бровей пролегает тяжелая складка. - Дженна! - возмущенно шепчет он, наклоняясь ко мне.
Я наклоняюсь в ответ.
- Дженна снова разносила закуски с дурью! - жалуется Джонатан.
- Что ты понимаешь под "дурью"? - на всякий случай уточняю я, косясь в сторону медитирующего Дока.
Джо смотрит на меня, как сварливая пенсионерка.
- Может быть, я не такой отвязный, как ты, но я тоже был когда-то молодым, - да ну ладно?, - и тоже любил отрываться, - вот это точно пиздеж, - поэтому я прекрасно знаю, что такое дурь! Как и наши сегодняшние посетители!
Я вздыхаю. Этого только не хватало.
- Не кричи, - от моего командного тона Джо вечно поджимается, как будто это я здесь распределяю зарплату. - Если ты им не скажешь, они и не подумают об этом. Дженна всё равно никогда не кладет большие дозы, а немного дури еще никого до беды не доводило. Наши друзья просто круто проведут время, вот и все. Ну?
Пару секунд Джо сомневается, потом сдается.
- Вот и все, - соглашается он.
- Моя смена, кстати, вот-вот закончится. Может, мне уже собираться?
- Собирайся.
Док таинственно улыбается и смотрит куда-то сквозь ряды стоящих напротив бутылок с алкоголем. Я снимаю бейджик и запихиваю его под кассу.
- Как дела? - попутно интересуюсь я у Тима.
Он смотрит отрешенно.
- Это интересный вопрос, Рэй. Очень интересный.
- Ответишь мне на него?
- Вряд ли.
Док рассредоточен. Он видит меня и слышит, но не обращает внимания.
Я перегибаюсь через стойку, уткнувшись локтем прямо в пролитое каким-то мудаком пиво, хватаю Дока за шею и прижимаюсь к его лбу своим. Делаю это так резко, что почти слышен звук удара.
- Свалим отсюда, а?
Тим кивает.
Кивки успокаивают.

Помните все те голливудские киношки, в которых чуваки хотят друг друга от самого ресторана? Ну или там на улице, бывает такое, мол, шел себе парень с девушкой, обсуждали они какую-нибудь поэтичную хуйню и тут - бац! - следующий кадр уже в чьей-нибудь квартире, и одежда летит на торшеры, косяки и прочие устойчивые поверхности.
Почти никогда создатели не показывают, как же эти самые чуваки добираются до своих квартир. Как будто они используют долбанный телепорт или вроде того. Захотел потрахаться - вжик - и ты дома. И там, конечно, чисто, как будто ты накануне готовился к пришествию Иисуса Христа в своей гостиной; и музыка в проигрывателе стоит подходящая; и даже бутылка вина припасена на всякий случай. Словно главный герой каждый день выходит из дома с мыслью, как бы кому-нибудь половчее присунуть.
Вот просто прикиньте, как бы выглядел такой фильм, если бы герои до дома еще в автобусе полчаса тряслись. Охуеть романтика. А дома срач такой, что лучше бы они сняли номер, честное слово. Квартира-то холостяцкая. Может, я вас разочарую, но морпехов нихера не учат убирать за собой вне полевых условий.

Когда ты не пахнешь, как дохлый верблюд, и грязь с твоей кожи нельзя сковырнуть ногтем, секс перетекает во что-то личное.
В первом случае у вас вроде как есть цель - хорошенько (или как уж сложится) спустить, пока выдалось время. Без предварительных разговоров и всяких идиотских прилюдий. Это классно, потому что вызывает удовлетворение на физическом уровне, и обе стороны довольны.
Вторая ситуация намного заебистее. Во-первых, вы уже не в полевых условиях, где выбирать приходится между небритым мужиком и своей левой рукой. Ты возвращаешься в океан, где, по словам всяких знатоков, дохера какой-то таинственной "другой рыбы". Во-вторых, появляются идентифицирующие признаки типа запаха, вкуса, привычек и предпочтений. А еще появляется время. Огромные, невъебенных масштабов песочные часы с вашим персональным секс-временем переворачиваются пустующим днищем вниз. Вся ночь. При желании еще и весь следующий день. Целая неделя, если вы какой-нибудь полный грязных фантазий ублюдок.
Первое, что я делаю, переступая порог доковского дома Американской Мечты...хотелось бы напиздеть, что зажимаю Тима у стены и страстно целую в усатый рот, но где там. Мое торжественное вхождение заканчивается абсолютно неизящным полетом на пол.
- Какого хера?
В холле стоят коробки. Одна из них полуоткрыта, и оттуда торчит плетеная корзинка для ключей. Я осматриваюсь по сторонам, и мне становится немного жутко - дом выглядит как сцена с разобранными декорациями. Одна половина в ящиках, вторая выглядит так, будто ураган Катрина нагрянул персонально к Тиму и разъебал ему гостиную.
- Какого хера? - уточняю я еще раз.
- Перестановка, - отвечает Док.
Мы тащимся в спальню. Она на втором этаже, до которого целый лестничный пролет, укрытый ковролином. От предвкушения мне хочется прыгать через ступеньки, но вместо этого я засовываю руку в задний карман джинсов - что примечательно, не своих, - и поднимаюсь, почти прижимая Дока к себе. Честно сказать, в таком положении охуеть как неудобно и медленно, но все секс-время мира, вы помните?
Дом Тима, пожалуй, самое слащавое место, где мне доводилось трахаться. В сравнении с трейлером, в котором мы жили с матерью (и куда мне было невъебенно стыдно приводить подружек, но я все равно приводил, потому что трейлер для них по какой-то причине пригоднее, чем, к примеру, школьная парковка) и нагретым, как консервная банка посреди Сахары, хамви - это место что-то вроде поднебесного траходрома. Торжественная лестница с торжественным ковролином, ведущим в торжественную, как переизбрание президента, спальню Доковской домовладелицы.
Надеюсь, эта старая извращенка не занималась тут какими-нибудь богомерзкими делами перед тем, как сдать домик Тиму.
В коридоре мы тормозим, потому что я все-таки делаю это - обнимаю Дока и прижимаю его к стене. Мне не нравится, когда он делает то, чего я от него прошу.
Поцелуй выходит слишком быстрым и смазанным. Я бы даже сказал, что он палевный до охуения, потому что именно так (по крайней мере, по моему мнению) выглядят поцелуи, когда ты не просто хочешь трахнуться, а хочешь... как это? Заниматься любовью.
Я утыкаюсь Доку куда-то в ухо. Он облизывает мою шею - он гребаный языкастый фетишист, честное слово! - и прихватывает меня за подбородок. На самом деле, Тиму всегда и всем нужно управлять. Все надо контролировать.
- Док-док-док-док, - сколько бы раз я это не повторял, все равно звучит охуенно. Похоже одновременно на дробь пулемета и щелканье печатной машинки.
Тима это заводит.
За те несколько перепихонов, которые сложились в наших невъебенно сложных межличностных отношениях, я узнал про Тимоти Брайана пару вещей, о которых в приличном обществе лучше не упоминать. Хотя, к слову, если бы кто-нибудь когда-нибудь попросил меня рассказать про Дока - я бы рассказал именно это. На самом деле, секс нехерово определяет человека. Вы можете быть пиздливым сукиным сыном двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, но когда вас кто-то имеет (или вы кого-то имеете), притворяться невозможно. В такие моменты маски сорваны, господа - или как там принято говорить.
Док, к примеру, из тех чудиков, которые ратуют за ублажение других. То есть вроде как процессом заняты оба, но такое чувство, что трахаешься непосредственно ты один. Первое время мне было даже немного стремно. Отчасти, конечно, потому, что это был мой первый опыт морпех-морпех, а не морпех-горячая девочка. Но еще и потому, что Тим делал охуенные вещи, и совсем необязательно было делать охуенные вещи в ответ.
В качестве примера - как-то Док сорок минут отдрачивал мне на заднем сидении хамви. Хер его знает, о чем я думал, когда оседлал Тима на манер похотливой наездницы, потому что уже через двадцать минут мы оба заебались и перестали ощущать конечности.
Не знаю, как в такой ситуации повела бы себя телочка - любая потенциальная телочка (на которую я бы, естественно, не полез, потому что, конечно, охуел, но не настолько) - навряд ли ей хватило бы терпения. Честно сказать, я был уверен, что Док в какой-то момент выдаст что-то типа "у меня нет времени заниматься этим до утра", и мы разойдемся по нашим спальникам. Но хер там.
- Расслабься.
- Пиздец, чувак, это пиздец.
- Тише. Не думай об этом.
- Ебаный Ирак.
- Тебе необходимо выспаться. Как только закончим...
- Как только мы закончим, уже война закончится, блять. Блять!
Одна из тех нескольких вещей о Доке Брайане - у него охуенные губы. Деликатные. Помните, я люблю это слово? Оно не такое гейское, как "нежные".
Плюс, он терпеливый, как гребаный Будда. Выглядит вечно хмурым и раздраженным, как черт, но на самом деле терпения в нем непочатый край.
- Спальня, капрал, в двух шагах.
Я киваю. Честно сказать, в спальню меня совсем не тянет - как-то это слишком официально. Слишком... слишком.
- Рэй, - в моем имени всего одна гласная, и Доку каким-то образом удается так ее растянуть, что у меня ноет в паху.
Факт номер два - во время секса у Тима спокойный хриплый шепот. Если бы я снимался в порно и мне нужно было заставлять свой член вставать за несколько секунд, я бы попросил Дока записать для меня на диктофон пару сообщений в полувозбужденном состоянии.
Отличная, кстати, идея. Надо будет обмозговать ее на досуге.
Двухспальная кровать с цветочным покрывалом, горой перин и нереальным количеством подушек заставляет меня вспомнить о бабушке. Я отгоняю воспоминания, потому что для моей эрекции это подлый удар поддых, и застреваю на пороге.
- Сомнения, капрал? Девственность ты уже потерял, расслабься.
Я вспоминаю, сколько всего Док выпил и съел за этот вечер моими стараниями. Должно быть, в его голове охуенное месиво.
- Ага, - я захожу внутрь и стаскиваю с себя форменную рубашку.
Раздеваемся мы даже быстрее сгорающей спички.
Док остается в трусах, я - только с повязанным на запястье шарфиком для персонала. Он такой идиотской кислотной расцветки, что, кажется, светится в темноте. Уже предвижу, для каких целей его можно использовать - и да, Джо, скорее всего, меня прикончит, потому что вряд ли я когда-нибудь нацеплю его снова. По крайней мере, на рабочем месте.
Мы все-таки тратим время на предварительные ласки. У Дока охуенный, божественный, невозможный рот, и постепенно меня начинает отрубать от кайфа.
Факт третий - как врачу, Доку нихера не стоит открыть вам новую эрогенную зону. Как созвездие, блять. Живешь себе в неведении и тут - бац! - пара прикосновений пальцами или языком, и приходится вгрызаться в кулак, как в собачью кость, чтобы не начать орать на весь взвод.
Я не преувеличиваю.
Док развязывает шарф и закрепляет мне руки у изголовья.
Помните, я говорил, что он долбаный фетишист? Пожалуйста.
Ему нравятся прикосновения. Сейчас они не такие быстрые и хаотичные, как те, к которым я привык - но от этого только хуже. Я закрываю глаза и облизываю собственный рот.
- Док, хорош уже.
- Терпение, капрал.
- Кого из нас двоих это должно заводить? Потому что я уже заведен и готов ехать, честно. Честно! Господи...
Док начинает отсасывать. Сначала он проводит пальцами, массирует и всякие такие дела, и это просто пиздец какой-то, потому что такое ощущение, что мне четырнадцать и я ни разу в жизни не трахался. Потом он наклоняется и обводит языком мой член. На самом деле, я нихуя не вижу в такой темноте, у меня все еще привязаны руки, и все, что удается поймать взглядом - это затылок Тима, который равномерно двигается между моих ног. Ебаное порно в домашних условиях.
Я дергаю руками. При желании я могу высвободиться несколькими различными способами - вырвать столбик кровати, например, или разорвать ткань к чертям собачьим - но это не слишком интересно.
Захватывающий факт про Рэя Персона номер один - во время секса в его голове поют сексуальные цыпочки.
Джей Ло, например, или Пусикэт Доллс.
Нихера не могу с этим поделать - слишком смущаюсь лежать в тишине.
- Серьёзно? - Док поднимает на меня глаза, когда я начинаю насвистывать. - Бейонсе?
- Иди нахер, - почти умоляю я.
Тим ухмыляется.
Мне хочется сказать что-то вроде - ты такой охуенный, Док. Вот бы всегда была ночь с нашим первым послевоенным сексом.
Мне хочется сказать - ни одна пуля не попала в меня, чувак. Ни одна. А такое ощущение, что дыр осталось - до самой старости не заживить. Поможешь мне с этим, а?
Док подтягивается выше. Я вижу его мутные пьяные глаза на протяжении минуты. Мы тупо смотрим друг на друга, он нависает надо мной, и это классно, правда, - наши тела даже не соприкасаются. Я знаю - чувствую - что ему жарче. Он слишком много выпил и переел этих подозрительных закусок Дженны, а еще он нехуево возбужден.
- Пора тебя отвязать, капрал, - говорит Док полушепотом.
Я люблю вести. Окей, пусть это будет фактом про Рэя Персона номер два - если только об этом никто никогда не узнает. Кроме, может быть, Дока.
Мы меняемся местами, я стаскиваю с Тима белье. Когда он просит проверить прикроватную тумбочку, я начинаю ржать.
- Признайся, ты втарился сразу после моего прошлого визита!
- Надейся.
- Брось, Рэй-Рэя не проведешь!
Кстати, когда я говорил о новых знаменателях вроде запаха и прочего, я забыл упомянуть очевидное - гандоны и смазку. Конечно, порядочные мальчики хранят все это добро под рукой, чтобы ночью была возможность побыть плохими и на утро не обнаружить последствий.
После всего у меня руки до самых запястий в этом скользком дерьме, и я бессовестно вытираю их о покрывало, потому что Док как раз в том состоянии, когда абсолютно посрать на тряпки. Я сажусь сверху очень медленно, насмешливо пришептывая:
- Терпение, Док, - пока Тим прикусывает губы и сжимает пальцы на моих икрах. - Синяков мне только не оставь.
Тимоти-Брайан-факт-номер-четыре - никаких стонов. Док во время секса всегда умиротворен, как накуренный хиппи, даже если почти задыхается от оргазма - забавное сочетание, скажу я вам.
Я неторопливо двигаюсь вверх, затем точно так же вниз. Тим кладет руки на мои бока, придерживает, но старается не торопить - очень усиленно старается, если судить по его дрожащим губам. Я провожу по ним указательным пальцем. Язык у Дока горячий и влажный, а зубы очень кусачие. Когда Тим под кайфом, это самую малость стремно.
- Черт. Я почти... Переверни меня.
Мы снова меняемся местами. Док сдергивает покрывало, и я прижимаюсь мокрой спиной к прохладным простыням. Тим часто моргает - долбаная закуска Дженны! - и облизывает губы. Я тяну его за шею к себе и повторяю его действие - облизываю пересохшие губы, засовываю язык Тиму в рот.
Мы больше не оттягиваем. Док входит резко и сжимает мой член ладонью, его движения теряют всякий ритм, и я не успеваю под них подстраиваться - но так даже круче. Мне кажется, адреналин в моей крови подскакивает до ебаного белоснежного потолка с фиалковой люстрой (я просто уверен, что она фиалковая!), кровать под нами скрипит, деревянные столбики долбятся в стену, комната наполняется звуками. Все они тихие, пиздецки интимные, от них нехуево саднит в ребрах и сводит живот.
Я кончаю первым, но Док продолжает двигаться - я вижу, как он нервно сглатывает, и в самый последний момент кусаю его за подбордок. Он матерится на весь дом и вздрагивает, застывая в какой-то ненормальной позе.
Факт о Тимоти Брайане номер пять - последний на сегодня - укусы заставляют его кончать.

Знаете, эти неловкие утренние пробуждения, когда вы совратили пьяного и ничего не соображавшего медика, знающего приблизительно сорок способов убить вас во сне... Очень они действуют на нервы, такие пробуждения. Я бы сказал, нехуево мотивируют к ссыкливому побегу через оконный проем. Если бы не ебучие розовые кусты Доковской хозяйки прямо под его карнизом, пожалуй, я бы так и поступил. Отступление, как говорит ЭлТи, вещь не трусливая, а разумная. Лейтенант бы мной гордился сейчас, наверное.
Короче, я открываю глаза. Никакой жалости к себе, поэтому я делаю это резко, без возможности в любую секунду притвориться спящим, если вдруг Док совершенно случайно уже нацеливается на меня подвернувшимся под руку дробовиком. Тима нет в кровати. К слову, его нет и в комнате - и это действует как расслабляющий и напрягающий факторы одновременно, потому что неизвестность, как я уже говорил, штука не из приятных.
Моя одежда аккуратно сложена на стуле. Последнему человеку, который проделывал со мной подобную хуйню, когда-то подфартило родить меня на свет, поэтому ассоциации не самые приятные (не то чтобы мне было неприятно думать о собственной матушке, но не после горячего секса с морским пехотинцем, чуваки!). Да и мысль, что Док складывал мои шмотки, странная - с трудом могу представить себе эту картину.
Я трачу минут пятнадцать на душ и процесс облачения в мой повседневный костюм Кларка Кента.
- Доброе утро! - приветствую я завтракающего Дока и плюхаюсь напротив него.
Самое главное в таких ситуациях, кстати говоря, демонстрировать невозмутимый оптимизм. Улыбаться побольше и делать вид, что нихера подобного вчера не приключилось - а если и приключилось, так на то, знаете ли, Воля Божья.
Если бы моя мать сейчас могла слышать мои мысли, она бы отхлестала меня Библией (или Большой Энциклопедией Верующего, потому что она в три раза толще - хуевы интерпретаторы) по щекам с такой силой, что Крестный Отец запросто мог бы предложить ей военную карьеру в своем обществе.
Хотя, хуй ему, а не моя мама. Пиздюк хрипатый.
- Доброе, - у Дока, что удивительно, очень даже мирное выражение лица. Он протягивает мне тарелку с яичницей, и мой желудок протяжно скулит в знак одобрения - кажется, я не ел с прошлого Рождества, честное слово.
- Как ты себя чувствуешь? - я могу говорить и жевать одновременно. Охуенная способность, на самом деле, экономит массу времени - но почему-то окружающие от нее не в восторге.
Док хмурится.
- Закрывай рот хотя бы. Чувствую нормально, хотя, что-то мне подсказывает, что одним спиртным вчера не обошлось.
Я невозмутимо трясу головой (есть такой вид движения шеей, когда ты вроде соглашаешься с собеседником, а вроде и нет - нихуя непонятно даже тебе самому).
- Дженна намудрила с закусками. Пришлось эээ... проводить тебя домой.
- О, как заботливо с твоей стороны.
- Ага.
Док улыбается. Он так редко это делает, что я, как полный идиот, начинаю улыбаться в ответ - и чуть ли не давлюсь ебучей яичницей в процессе.
- Нет пива?
- На завтрак? Нет. Есть чай. Зеленый.
- Ммм, - я изображаю на лице полное отсутствие воодушевления. Ну и мерзость, он каждый день, что ли, эту дрянь пьет?
- Тебе, кстати, это очень полезно, капрал. Твоя печень и так нехуево настрадалась от энергетиков.
- Да брось, Док, я здоров, как бык.
Оказывается, Тим настоящий задрот до чая. У него даже есть эти крошечные чайнички для заваривания, которые нужно подогревать заранее, и всякая такая хуйня.
Все это чаепитие выглядит немного странно в нынешней обстановке - даже кухня завалена ящиками. Док сложил туда расписные блюдца и прочую хрень, стоявшую на открытых полках кухонных шкафчиков. Теперь на них нихера нет. Если не считать, конечно, полупустой бутылки Джека Дэниэлса и заполненной даже меньше, чем на четверть - Блейк Лейбла.
Либо у Дока появились новые друзья в ЛА, либо он - потенциальный алкоголик.
- Уже обзавелся тут компанией? - я отхлебываю чай (как, блять, люди вообще пьют эту дрянь?) и доедаю остатки завтрака, пока Док сгребает тарелки в раковину.
- Хм... В каком-то роде.
Звучит охуеть как туманно, но я решаю не лезть с дальнейшими распросами.
- А ты? - вдруг спрашивает он. - Как тебе новая работа?
- Новая работа? Восторг. Фанстастика. То, о чем я мечтал всю жизнь.
Док отставляет тарелки, и я вижу на его лице то выражение, которое люди обычно используют в преддверии серьезного разговора. Мне становится очень грустно и одиноко, и идея воспользоваться окном уже не кажется такой гиблой, даже учитывая розовые кусты и их ебучие шипованные стебли.
- Не начинай, - предупреждаю я буквально на долю секунды позже, и этого достаточно, чтобы мы втянули себя в пучину дерьмовых философских рассуждений.
- Если тебе не нравится, ты всегда можешь это исправить.
- Я с большей охотой смирюсь с обстоятельствами и поддамся течению.
- Здесь тебе не война, Рэй. Никто не будет прикрывать твою задницу и никто не отдаст необходимых приказаний. Ты теперь сам по себе.
- Это нихера не меняет.
- Это меняет абсолютно все.
- Да ладно? И что же ты предлагаешь? Поступить в универ, как наш хваленый ЭлТи?
- Почему бы и нет, или это ниже твоего достоинства?
- Вовсе нет.
- А в чем тогда проблема? Это не так трудно.
- Легко тебе говорить.
- Прости?
- Ты-то уже давно все для себя решил. Все так охуенно в жизни охуенного доктора Тимоти Брайана.
- Ты нихуя не знаешь про мою жизнь, Рэй. Кроме того, разве, что я не проебываю ее в трубу день за днем.
- И правда, - мы переходим на ядовитые ноты и повышенные интонации.
Посвящаю тебя, Утренний Разговор, в рыцари Ссор и Ебанистических Доводов. Займи свое почетное место за круглым столом Проебаных Отношений.
- Что я могу знать, если ты никому нихера не рассказываешь? А, в общем-то, нихуя мне больше и не надо. Потому что я не привык совать нос не в свое дело!
- Тебя никто и не просит. Мы говорим сейчас о тебе.
- Ах вот как? Ну так давай поговорим о моей роли в твоей такой заебись как улаженной жизни. Или, погоди-ка... В этом-то и проблема?
На самом деле, я не фанат ссор. Я люблю спорить, это круто - типа пробуждает ажиотаж и всякое такое. Ссоры, опять же, дело личное. Ох это, блять, личное.
Я впервые вижу Дока таким злым, и то, что эта агрессия вызвана мной и утренним похмельем, не особо льстит. Хотя, стоит признать, трахнуть Тима хочется невъебенно - такой он сексуальный с этим суровым взглядом.
Пиздец, Персон, ну и пиздец.
- Что ты несешь, а?
- Ты ведь уже все наладил - вот что. Приехал сюда по каким-то временным делам и скоро свалишь. На кой хер тебе иметь дело с ебанутым морпехом? Он ведь даже повзрослеть не может никак. Ну его нахуй.
- Капрал!
- Док.
Я затыкаюсь и смотрю на него, он смотрит на меня пристально, как, наверное, в студенческие годы смотрел на препарируемую лягушку или вскрытый труп.
- Какого хера ты вообще пошел на войну, Док? Идеальная жизнь показалась скучной? - окей, вот теперь я перебарщиваю. Злость всегда нехерово подпитывает мою дерьмовую привычку говорить все, что приходит в голову. Эмоции захватывают меня, как роботы в том охуенном боевике про будущее. И там и там последствия, кстати, разрушительные.
- Пошел нахер, Персон.
- Док, я...
- Проваливай.
По дороге к двери я опять спотыкаюсь об идиотский ящик с хламом.

Время идет. Злоебучие стрелки никого никогда не щадили, но если ты чувствуешь себя дерьмово, если в твоей жизни наступил кризис, если ты сидишь на ровном месте и прекрасно осознаешь, в какую идиотскую ситуацию попал - то тут все, по вселенской иронии, замораживается. Рабочий день становится в пять раз длиннее, ты перестаешь есть и соображать, а единственный блаженный период времени - ночь - который можно провести тет-а-тет с собой, сладкими мыслями об усатых морпехах, дрочкой и последующим отрубом, сокращается до пары часов. Время деформируется - это его основная функция, если судьба уже вылила тебе на голову ушат дерьма, но, по ее мнению, с тебя все еще недостаточно.
Иногда я возвращаюсь с работы пешком и прохожу мимо дома Тима. Это смахивает на фанатизм. На какую-нибудь больную навязчивую идею, которая засела у тебя в голове и не дает покоя. На самом деле, все нихуя не так - а если вы думаете, что так, то пошли вы в жопу.
Просто мне не нравится мысль, что мы можем просрать все из-за одной внезапной ссоры. Соль в том, что я все еще так и не понял, стоит мне чувствовать себя виноватым или нет.
Через пару недель Брэд вытаскивает меня сгонять с ним и ЭлТи к океану. До этого они кучу времени проводили только вдвоем (думать не хочу, чем они там развлекались на досуге), а теперь, видимо, пришел черед воспитательных работ. Рядом со мной они вечно срутся из-за мелочей (типа в какой цвет перекрасить машину и нужно ли перевозить шмотки Нейта из Бостона), поэтому напоминают мне семейную пару. Мамочка и Папочка Колберты.
- Мне надо проверить мотор.
- Тебе надо купить новую машину.
- Она в отличном состоянии, просто раритетная.
- Развалина она, а не раритетная.
- Другой у меня нет, да и у тебя, насколько я помню, тоже?
Круто, что даже когда они срутся, у них это выходит как-то мирно. Это все потому, что ЭлТи спустился к нам с небес на белом облаке из ваты, окруженный своими собратьями-ангелами. Те определили его в армию Соединенных Штатов.
- Я проверю мотор, загружу серфы и можно ехать.
- Отлично, я как раз хотел поговорить с Рэем наедине.
Не нравится мне это "поговорить с Рэем наедине". Никогда оно не заканчивается надувными шарами и пушистыми щеночками, вечно какая-то задница светит издалека.
Кухня Брэда, в отличие от моей или Доковской, сразу выдает хозяина. Вообще у Колберта весь дом выдает хозяина, это типа как какой-нибудь гигантский монстр, которого сержант приватизировал и пометил всякой своей брэдоколбертовской атрибутикой.
Плюс, у него все современное до жопы. Наш Брэд - богач. По наследству им с сестрой куча каких-то бонусов перешла, и сержант тут же перестроил кухню и пару комнат на втором этаже, чтобы дом не выглядел "уютным гнездышком". Раньше-то он выглядел именно так, спасибо этой чокнутой Брэдовой подружке. Все, что она ему оставила после нескольких лет отношений - это диванные подушки с мордами зверей, декоративную хрень типа мраморных балерин, какие-то мутировавшие ракушки и прочую поеботню. Ну и разбитое сердце. Еще она оставила ему разбитое сердце. Сука.
Жаль, что она не мужик - можно было бы при встрече разъебать ей челюсть об унитаз. Хотя, есть же еще этот лучший друг, к которому она свалила...
- Рэй!
- А?
- Ты, кажется, все прослушал?
Ох, как же я тащусь от ЭлТи! Серьёзно! Он такой охуенный, я бы его усыновил. Вечно смотрит этими своими добрющими глазами. Неудивительно, что даже Айсмен на него запал. Я бы тоже запал.
- Я разговаривал с Тимом не так давно.
Я барабаню руками по столешнице.
- Ну? - на самом деле, я уже понял, к чему он ведет.
Навряд ли, конечно, Док ему пересказал, как обстоят дела, но лейтенант словно породистая ищейка. Все на свете унюхает, блин.
- Пива? - я вытаскиваю из брэдовского холодильника две полулитровые бутылки. Сержант разрешает мне использовать его дом, как свой собственный, и это охуенно. Типа у меня и правда есть дом в ЛА, а не этот захламленный кусок дерьма, который я снимаю в многоэтажке.
- Мы о многом говорили, в том числе о...
- О нет, ЭлТи, нет-нет-нет, - обрываю его я, откупоривая вторую бутылку.
Я делаю это об угол столешницы. Я знаю, что у Брэда где-то на видном месте висит открывашка, но подручные средства всегда круче.
- Рэй, я не хочу лезть не в свое дело.
- Да не в том суть, ЭлТи, - я улыбаюсь и отхлебываю немного пива. Нейт делает то же самое. - Не пойми меня неправильно, но ты же мой лейтенант. Ты для меня как матушка, только с членом. Обсуждать с тобой это дерьмо стремно как-то, понимаешь? С матерью я бы его точно не стал обсуждать.
ЭлТи улыбается. У его мимических мышц вечно эта дилемма - вроде как хозяину смешно, но по положению нужно сохранять серьезность. Кажется, эта привычка и в мирное время его не отпускает.
- Тебе нужно это обсудить хоть с кем-то, Рэй. И навряд ли Брэд согласится выслушать.
Я взвешиваю все "за" и "против". Учитывая, что "против" в данном случае нет вообще - сержант и правда скорее пошлет меня нахуй - я пожимаю плечами.
- Тут и говорить особо не о чем.
- Вы поругались?
Я вздыхаю. Громко так, очень эффектно, чтобы ЭлТи понял, что затрагиваемая тема слишком деликатная. Лейтенант смотрит на меня невозмутимо и ему похуй. Вот это выдержка!
- Мы послали друг друга нахер, так что, думаю, да. Наверное, поругались.
- Был повод?
- Док не прав - вот и весь повод. Я имею в виду, если тебя все устраивает - тебя все устраивает, разве не так? Вот вы с Брэдом, например. Вы не учите друг друга, что нужно делать, а что нет. Вы два взрослых мужика, вы и сами все знаете.
- Может быть, это своеобразное проявление заботы? Знаешь, даже взрослые все знающие о себе мужики могут заботиться.
- Я выгляжу так, будто обо мне нужно заботиться?
Я завожусь. Я не могу злиться на ЭлТи, но и не злиться вообще тоже не выходит, поэтому я кручу в руках бутылку и вымещаю все агрессию на ней. Блядская бутылка!
- Возможно, для Тима.
- Нихуя. Для Тима я выгляжу как ребенок, который нихера не может без чужих наставлений. Которому требуется эта, как ты называешь ее, забота.
- Рэй, - ЭлТи хмурится, - ты никогда не думал, что, возможно, дело тут вовсе не в тебе?
Эта фраза настолько туманна, что мне становится вообще нихуя непонятно. О чем мы тут говорим?
- В смысле?
- Как ты думаешь, что чувствует военный врач, отправившийся в Ирак только чтобы спасать жизни американским солдатам, когда ему больше некого спасать?
Я сжимаю бутылку.
Идиот.

Продолжение в комментариях.

скачать в формате pdf / doc

@темы: Science Fiction/Double Feature