[under-the-stars]

чуваки, которые тут возможно все ещё живы, а возможно уже и нет
у меня есть две зарисовки драбблного вида по ГК, которые так и не выползли в свет, потому что я унылое ленивое говно
но всё-таки мне хочется выложить их сюда, посему я-таки выложу, авось прочтет кто
писалось в дополнение к тому-старому-маленькому-драбблу про юного Рэя Персона, который шлет письма на фронт г-ну Брэду Колберту

Брэд/Рэй, всё такой же юный Персон, околорейтинговое состояние

А дело вот, собственно, в чем: если не умеешь - не лезь. Родители учат этому своих маленьких мальчиков, чтобы те не обжигали пальцы, не бились током, не раздирали колени и не царапали скулы; но мальчики все равно всем этим занимаются, просто потому что могут. Рэй известный любитель наступать на грабли, поэтому он соглашается с Брэдом, и уверяет его, что прекрасный плавец, и даже позволяет натянуть на себя один из этих эластичных гидрокостюмов, в которых только бодибилдеры да бывшие морпехи выглядят привлекательно.

Персон соглашается взять в руки доску, но при одном условии - никто не должен этого видеть. Брэд старается не ржать над ним, но выходит не очень удачно, поэтому Рэй пихается, и ворчит, и почти готов отказаться, но, как уже упоминалось выше - морпехи в гидрокостюмах крайне привлекательны, поэтому он залезает на переднее сидение свежевыкрашенного форда и резво хлопает дверью.

- Не утопись только, блять, - заранее просит Брэд, заводя машину.
Мотор кряхтит, форд начинает дрожать и чуть погодя всё-таки заводится.
- Не утопи - не утоплюсь, - резонно замечает Рэй, закидывая ноги на бардачок.
У Персона дешевые старые кеды с треснувшей по бокам подошвой и разодранными пятками. Брэд думает, что этой убогой парочке уже давно место на свалке, вот только никакой другой обуви у Рэя нет. По крайней мере, пока нет.

Они едут минут десять через город, затем ещё столько же вдоль берега. Ближе к вечеру тут в основном бродят туристы или влюбленные парочки, но если отъехать подальше - Брэд знает пару выгодно укрытых от постороннего взгляда мест - можно найти небольшую оголенную пустошь, где даже днем навряд ли наберется человек семь, да и те, в основном, будут одни пенсионеры.

Рэй никогда не выезжал за приделы Канзас-сити. К слову, он за пределы своего трейлерного городка выбирался-то довольно редко - так, что привык только к задымленному воздуху от постоянного курева соседей и узкому бледному небу, которое даже по ночам затягивалось облаками, скрывая редкие мрачные звезды.
- Знаешь, ЛА - лучшее место на планете. Если бы его не было, его надо было бы изобрести - ну, со всеми этими пальмами, пляжами, дешевой выпивкой и выбирающимися на утреннюю пробежку цыпочками с идеальным задом. По-моему, кстати, большая задница - ну, не такая большая, как у Опры, к примеру, а в меру большая, как вот у Джей Ло, - это самый смак. Чтобы можно было ладонью сжать, но при этом было приятно, а не так, как будто кусок жирной свинины пальцами мацаешь...

Брэд улыбается, слегка прибавляя скорость. Рэй постоянно городит какую-то чушь, но это никогда не надоедает - даже если Колберту хотелось бы, чтоб было наоборот. Его расслабляет быстрый, эмоциональный голос Персона и то, с каким воодушевлением он может говорить о ерунде, не имеющей никакого значения. Иногда Рэй говорит лишь для того, чтобы заполнить тишину, и это тоже своего рода приятное качество - Брэд не любит отсутствия звуков. Это напоминает ему об удушливой притихшей пустыне, которая обманчиво обещает спокойствие и умиротворение, но вместо этого одаривает исключительно выстрелами вражеских винтовок.

Они останавливаются возле покатого утеса в пару метров высотой. Спускаются по крутой тропинке к самому берегу - Брэд тащит доску, Рэй плетётся позади, продолжая трещать о прямой зависимости ветра и высоты волн; о том, что на Венере раньше, вполне возможно, имелась жизнь; и о том, какой фильм они могут посмотреть сегодня (Рэй взял в прокате Людей в черном и четыре части Крепкого орешка, но не прочь глянуть что-нибудь по кабельному, если Колберт сам того захочет). Персон не замолкает до тех пор, пока босые пальцы ног не утопают в тонком слое прибрежной пены. Вода постепенно остывает после дневного солнца, но у берега она всегда теплая, поэтому он даже не ежится, забираясь в океан почти по колено.

- И ты, блядь, уехал от всего этого в сраный Ирак? - наклоняясь, чтобы зачерпнуть жадными пальцами пригоршню воды, бросает через плечо Рэй. - Да тебе мозги отбили ещё до службы, походу. Дай мне доску, я готов.
- К чему, интересно? Нельзя взять да и встать на серф в первый же день, безмозглое фермерское отродье. Вылезай, будем на берегу тренироваться.
- Тренироваться ловить волну, стоя на песке? Взгляни на меня, я как долбаный Киану Ривз! Я готов оседлать океан, так что будешь сегодня Патриком Суэйзи*. Только без грабежей и прочей ереси.

И Рэй улыбается, широко, как обожравшийся экстази школьник. Брэд не может отказать, да и не пытается особо, поэтому через пару минут они уже по пояс в воде, и Персон крепко держится ладонями за бока серфа, оседлав его только с третьего раза.
- Это труднее, чем кажется, - не жалуется, а скорее комментирует он Колберту, и тот невольно закатывает глаза.
Через час им обоими надоедает. Волн почти нет, а Персон с неожиданной расторопностью поднимается на доску и даже способен устоять на ней какое-то время - первый эксперимент кажется удачным. Брэд постоянно поддерживает его за лодыжки или любую другую часть тела, и это охуенно отвлекает, поэтому Рэй первый предлагает перебраться на берег.

Небо висит над горизонтом широким полотном звезд, застилает океан далеко вперед, покуда хватает взгляда. Рэй бросает доску на песок, садится сверху и дотягивается до сброшенных штанов, чтобы вытащить наполовину отсыревшую пачку сигарет. Осталось всего три штуки, и только одна из них всё ещё не утратила способности воспламеняться - Персон прикусывает её губами и чиркает пару раз зажигалкой, пока, наконец, легкая дымка не пролегает тенью у его губ. Брэд садится рядом и песок липнет к его мокрой заднице, но это то, к чему привыкли все жители Города Ангелов - к песку, который прибивает океанским бризом, и к соли, оседающей на губах после недолгого заплыва. Колберт даже не замечает этого, потому что привык с детства. Для Рэя же все в новинку, и его переполняют чувства, с которыми он не может справиться. Грудную клетку надрывает, как от жестокого кашля, и Персон внезапно поднимается на ноги. Его слегка пошатывает от усталости после часа в воде.
- Охуеть, - говорит он тихо, почти шепотом, но Брэд слышит его и улыбается.
А потом Айсмен задирает подбородок и видит, как Рэй заходится в радостном собачьем вое. Вскидывает свою скуластую рожу и складывает губы, и звук получается почти неотличимый от настоящего. Колберт ржёт и подвывает, глубоко и ненатурально, но весьма старательно - и их наверняка слышит вся округа, но в этом ничерта нет, потому что в радиусе нескольких метров ни одной живой души.
Рэй размахивает руками и случайно проезжается пальцами по мокрой макушке Брэда. Ему нравится это ощущение, и он невольно задерживает ладонь, но Колберт - блядский морской пехотинец - замечает это, как идеально натренированная на любые изменения борзая. Он смыкает губы и замолкает, все ещё глядит на Персона, но уже совсем иначе.

Зрачки у последнего большие, черные и блестящие, наверняка немного покрасневшие из-за соленой воды, но в темноте этого невидно. Нижняя губа слегка вздрагивает, как будто Рэй собирается что-то сказать, но Брэд не слышит ни звука - и просто дергает парнишку на себя. От неожиданности Рэй поскальзывается на мокрой поверхности серфа, успевает удержаться, но всё-таки подаётся вперед.
Колберт целует беспрекословно - так, будто приказывает. Его рот влажный и бережный, и Рэй всё-таки решает принять более устойчивое положение в пространстве. Его руки резко сцепляются на шее Брэда, и он неуклюже заваливается сверху, но потом перебирается окончательно на серф и садится на колени. Язык Брэда исчезает из его рта, и Рэй чувствует внезапнные уверенные поцелуи на своем подбородке, на своей шее - ровно до горлышка гидрокостюма - затем вправо и где-то возле уха. Ему становится волнительно и жарко, и он даже не успевает вспомнить о том, как сильно и как давно хотел чего-то подобного - ему просто не хватает смелости. Рэй мычит что-то приглушенно и невнятно, и Брэд нихрена не различает слов, но всё равно кивает - и возвращается к рэевскому рту, к его такой пиздливой пасти, которая может быть убедительно красноречивой, но сейчас не способна ни на один адекватный набор звуков.
Персон жадный и торопливый, и его руки уже исследуют плечи Айсмена, но тот перехватывает инициативу. Он тянется пальцами к члену Рэя и поглаживает его сквозь тонкий слой эластичной ткани, парень толкается вперед и чуть ли не хнычит, и это невероятно льстит.
- Перевернись.
Персон переворачивается на живот, и Брэд разбирается с клапаном, пуговицами и молнией. Всё это время Рэй нетерпеливо елозит по серфу, поэтому вытащить его из проклятого костюма довольно трудно - но Колберт бравый солдат, и невыполнимых задач для него не существует.
В темноте Персон кажется ещё бледнее обычного. Брэд поглаживает его по животу и спускается ниже, закидывает тощие ноги себе на плечи. У Рэя выпирают колени (да и все другие кости, способные выпирать), и Айсмен целует их - нежно и сдержанно, но Персон все равно стонет и не стесняется в выражениях.
Колберт наклоняется вперед и целует Рэю низ живота. Он зажимает губами головку члена, затем заглатывает полностью - и начинает посасывать, двигая головой вперед-назад.
Персон не знает, за что ухватиться, поэтому цепляется за бортики серфа, собирая песок под ногтями. Брэд придерживает его за бедра, и это очень кстати в данный момент, потому что спина Рэя вся влажная от пота, и он скользит по нагревшейся доске, так и норовя треснуться головой об её заострённый угол.
- Брэд...Брээд, слушай, я...
Рэй пытается отстраниться, но его всё ещё удерживают. Рот Брэда становится настойчивее и быстрее, и в какой-то момент Рэй резко затихает и толкается вперед. Кончает он, вопреки ожиданиям, почти что молча - и этот забавный факт Брэд ему ещё припомнит.
А сейчас он только откатывается в сторону и тяжело дышит. Где-то в песке до сих пор дымит полузатушенная сигарета, но толку от неё уже нет - и Айсмен залезает в собственный карман.
Его пачка осталась дома. Как удобно.
Он переводит взгляд на запыхавшегося Рэя. Тот смотрит в небо, растерянно и как-то отрешенно, раскидав руки и ноги звездочкой.
- Порядок? - на всякий случай уточняет Брэд.
Персон какое-то время молчит, потом кивает, соглашаясь.

На самом деле, ему пиздец как неловко. Пожалуй, если бы он мог, он бы провалился сквозь землю, а потом ещё сквозь её ядро - и даже там эта одуревающая волна стыда не оставила бы его в покое.
Рэю хотелось, чтобы все было иначе. Он вспоминает тот однодневный приезд Натаниэля Фика, и на душе становится совсем погано - наверняка, этот идеальный во всех отношениях лейтенант не позволял себе таких детских слабостей рядом с Брэдом. Не загребал беспомощно простыни, не вел себя, как чувствительный растроганный идиот, не кончал за несколько минут и уж тем более не оставлял оппонента в полувозбужденном состоянии.

- Поехали домой, - шепотом предлагает Айсмен, задевая кончиками пальцев руку Персона.
Рэй одергивает ладонь и поспешно поднимается на ноги.
Ну и налажал же он, ну и налажал - крутится в голове, пока они собирают вещи и поднимаются по крутому спуску к машине.
Брэд загружает серф в багажник, пока Рэй дожидается его на переднем сидении.
Надо бы спросить, что случилось - но Колберт не привык так решать проблемы, поэтому половину дороги они проезжают в полном молчании. Затем ему в голову приходит идея включить радио и на удачу первыми оказываются AC/DC. Пародийным голосом Брэд начинает подпевать "Highway to hell" и даже не смотрит в сторону Рэя, но мысленно надеется, что это сработает.

Персон борется с собой добрые полминуты, но на припеве не выдерживает - и, постукивая по бардачку ладонями, присоединяется к исполнению.
Вместе они звучат на удивление слаженно.


*отсылка к фильму "На гребне волны".

Брэд/Рэй, должно было стать финальной частью, не стало хдд

В такие дни мать обычно покупала пирог. Она перекладывала его на широкую молочного цвета тарелку, слегка сминала края пальцами, разогревала несколько минут в духовке - чтобы выглядело так, будто она только что сама его приготовила. Будто Рэй ещё не успел оторвать жопу от кровати, а она уже вспомнила и позаботилась о его праздничном завтраке, в этот его праздничный день. Рэй был некудышным сыном, но иногда ему удавалось сыграть правильно - в частности, благодарность за такой щедрый подарок судьбы была вполне в его репертуаре.

Сегодня надеяться на приторно-сладкий запах яблочного пирога не приходилось - и это была первая мысль, отсалютовавшая Персону после пробуждения. Не разлепляя глаз, он бездумно ткнулся носом куда-то вправо, надеясь впечататься в теплое плечо Брэда. К рэевскому неудовлетворению выяснилось, что вторая половина кровати пустовала. Чокнутые морпехи встают с петухами.

Персон лениво перекатился на спину и вперил мутный ото сна взгляд в потолок. Невыносимо хотелось пить, но ещё сильнее хотелось уснуть снова - и проснуться в следующем дне, который не будет таким важным и незначительным в одно и то же время. Новый день, в котором Брэд проснется позже самого Рэя. Или Рэй проснется раньше - относительная математика.

После вчерашней текилы во рту оставался мерзкий кислый привкус. Рэю подумалось, что его рот зачастую не имеет ничего общего со своим хозяином. Ну, в смысле, вот он, Персон, уже проснулся в день своего рождения, готовый к праздничным вымпелам и прочей херне вроде материнских поздравлений по телефону, а его пасть, с двумя широкими рядами зубов, все ещё во вчерашнем вечере, с выпивкой и дурными последствиями.
В детстве он мог сожрать полтюбика зубной пасты (банановую и клубничную, ментоловая обычно служила по назначению).

А ещё в детстве он просыпался в свой день рождения с предчувствием чего-то невероятно охуенного. Даже если он знал наверняка, что ничего интересного в этот день не случится - это ощущение наполняло до самого костного мозга, ненавязчиво, но приятно. Говорят, такое у всех, но с возрастом это проходит. Странно, что у Рэя не прошло.

Брэду он так и не сказал. Не из ложной скромности (Рэй и скромность, ну конечно), а просто потому, что в принципе имел привычку вспоминать о своем празднике непосредственно в день этого праздника. В этот раз Персон спохватился накануне - вчера вечером - но не смог подгадать удобного случая. Полдня Колберт провел у океана, а когда вернулся, они предались совместному дебоширству, и тут уж этот незначительный фактик умудрился затеряться в двух литрах переведенной текилы и гладко выстеленных брэдовских простынях.

Рэй подумал, что скажет Брэду сегодня. В конце концов, день рождения - его любимый праздник (да, собственно, и единственно признанный), к тому же информация подобного рода достойна получателя.

Персон ещё раз перекатился на кровати и сполз с неё, проскользив на брюхе. В выдрессированной военным порядком комнате Брэда в одиночку Рэю всегда становилось неуютно, поэтому он торопился перебраться в ванную как можно скорее. Там его каждый раз, словно верная жена, дожидалась широкая ванна с высокими бортиками. После постоянно барахлящего душа метр на метр, который стоял у них в трейлере, подобное казалось роскошью. Рэй мог проторчать там с пару часов - и Брэд любезно закрывал на это глаза.

Когда Рэй выбрался из воды, было около двенадцати. Он умудрился намочить коврик, пока вылезал, поэтому ногам было сыро и неприятно, но Персон всё равно задержался перед зеркалом. Вчера он снова где-то проебал свою зубную щетку, поэтому зубы пришлось чистить пальцем - отчего вся морда у него была в белых пузырях, периодически стекающих по подбородку. Рэй смыл всё это дело под тихое мычание "Happy birthday, Mr President" и задержался у зеркала ещё не секунду, скептично осматривая небритую физиономию.

- Что-то ты не выглядишь старше, парень, - поделился он со своим отражением.
Заранее сваленная в углу груда одежды перекочевала на все ещё влажные плечи и бедра. Футболка тут же прилипла к спине, бесформенные шорты повисли на выпирающих костях.

Брэд должен был вернуться через час или около того - если океан был достаточно послушным сегодня. Обычно он приезжал к ланчу (у Рэя это был завтрак). Персон успевал приготовить две порции бекона на шваркающей маслом сковороде, поджарить тосты, яичницу и ещё какую-нибудь херню, потому что довольствоваться малым Колберт предпочитал преимущественно на войне, а во все остальное время расправлялся с едой так, будто это был последний шанс набить желудок.

Уже спускаясь по лестнице, Рэй услышал какой-то шорох на кухне. Он слетел вниз, опираясь в большей степени на перила, и завернул в кухню.
- Нихуя себе, кто здесь, - протянул Персон, разглядывая расслабленную спину Колберта.
Тот не обернулся, но Рэй и без того смог распознать усмешку в его голосе.
- Именно. И, в отличии от одного тощего присосавшегося паразита, я действительно здесь живу.
- Я привношу в этот дом уют, чтоб ты знал, - беззаботно парировал Персон, залезая на один из стульев возле барной стойки. - По-моему, тебе бы даже не мешало платить мне за это.
- За разъебанные диваны, разбросанные носки и непонятные следы на коврах?
- Это блинчики? - слегка приподнимаясь на стуле, спросил Рэй, стараясь заглянуть Колберту за плечо. - А джем есть?
- Черничный, - сосредоточенно оповестил Брэд, переворачивая содержимое сковородки.
- Ооо, идеально. Погоди-ка, а с хера ли такая милость?
Колберт, наконец-то, обернулся. С лопаткой для блинчиков он выглядел весьма по-домашнему.
- Угадай с первого раза, а, - мужчина невесомо улыбнулся и кивнул в сторону стола.
Рэй проследил за взглядом Брэда и обнаружил на отполированной до блеска столешнице узкую черную коробочку. Персон вскочил на ноги и в два шага сократил дистанцию. Возле коробочки, больше напоминающей одну из тех, в которых дарят обручальное кольцо или набор из цепочки и серьг, лежала однотонная квадратная открытка.
- Ну ты и пидарас, Айсмен - пропел Рэй, стараясь скрыть удивление от внезапного подарка.
Первой он ухватил открытку. На обложке была напечатана весьма скромная надпись известного содержания, просто и со вкусом: "С днем рождения".
"Не проеби" - гласили небрежно вычерченные буквы на внутренней стороне. Очевидно, речь шла о содержимом подарочной упаковки, и Рэй всерьёз насторожился, не окажется ли там какая-нибудь богомерзкая гомосятская хуйня, которая заставит его прочувствовать всю неловкость момента.
Отложив открытку, Персон взял в руки коробочку. Он ощущал на себе взгляд Колберта и уже приготовился изобразить радостную рожу, что бы ни оказалось внутри. Однако то, что Рэй там обнаружил, игры на публику не требовало.
- Это твой жетон, - как-то растерянно произнес он, разглядывая поцарапанную пластинку с мелкими буквами.
- Я бы выбрал что-нибудь покруче, но ты трепешься о важном только спьяну, поэтому у меня не было времени, - объяснил Брэд.
Персон поднял на него недоумевающую физиономию.
- Ты подарил мне свой жетон?
- Типа того.
Повисла пауза. Брэд наблюдал за Рэем, пытаясь понять его реакцию, но минуты затишья с Персоном приключались крайне редко, поэтому даже зоркий глаз морпеха не смог привести Колберта к каким-нибудь умозаключениям.
- Если не нравится, выберем что-нибудь другое. А жетон можешь мне отдать.
- Херушки, - захлопнув коробку и буквально с детским собственничеством прижав её к груди, объявил Рэй.
Брэд облегченно выдохнул. Вот же кретин малолетний.
- Значит, понравилось?
- У тебя вон блины горят, - Персон широко улыбнулся и снова открыл коробку. - Блядь, это же настоящий жетон морпеха! Сквозь Ирак и Афганистан на твоей потной волосатой груди.
- Охуеть романтика.
- Ооой, завались.
Рэй подошел к тостеру, вытащил жетон за цепочку и тут же натянул оную на свою тощую шею. Отражение в тостере напоминало эффект рыбьего глаза - но Рэй остался доволен. Ещё минут пятнадцать он вертелся перед тостером, теребя подарок пальцами; померил его на руку, обмотав почти трижды вокруг запястья, затем вернул обратно на шею. Абсолютно идиотская (а когда-нибудь были другие?) улыбка никак не слезала с губ, однако Персон молчал - не потому, что ему нечего было сказать, а потому, что сказать хотелось неприлично много.
- Садись ешь уже.
- Ща-ща, погоди, - бросив последний взгляд на отражение в тостере, Рэй послушно уселся за стол. - Ты такая мамочка в этом фартуке. Двухметровая мужеподобная мамочка с сорок четвёртым размером ноги. Если б ты был телочкой, я бы тебя не завалил, чувак, серьёзно...
- Если бы я был телочкой, я бы тебе никогда не дал, - Брэд приземлил возле именинника тарелку с приличной стопкой блинчиков. - Ешь, сын. А после завтрака мы поедем в Диснейленд, и я даже разрешу тебе прокатиться на американских горках. Ты теперь большой мальчик.
Рэй ухмыльнулся, в двадцатый раз теребя пальцами жетон.
Через пару лет он и не вспомнит, каким образом выработал эту привычку, но это станет такой же неотъемлемой частью Рэя Персона, как болтовня и попсовые песенки.