ну чо, мне тут в голову пришел очередный дичайший АУ-сюжет, и я же наваяла драбблик! ну потому что вообще здесь мне дальше видится хорошее такое, умеренное, волнительное макси, но я ведь не напишу, да и тинвафля бб на мне, но оставить сюжетик вообще без внимания мне совесть не позволила
посему, вот он, пусть здесь лежит. это знаете, как в руби спаркс "можно я напишу плохо?" - "конечно, я хочу, чтобы ты написал плохо". я короче разрешила себе писать плохо, когда очень хочется. тюремная (о как это внезапно и неожиданно) ау по
гк, тим/рэй. ну, если точнее, то тим|рэй, но вы и сами все поймете, если полезете это читать. пожалуйста, если вам после прочтения захочется написать, какая я дура или какое я говно или как мне вообще совести хватило - не надо(
Медсестра врывается в его кабинет перепуганная и нервная, что для здешних мест совсем не в новинку.
Медсестра врывается в его кабинет перепуганная и нервная, что для здешних мест совсем не в новинку.
- Там... Заключенный... Доктор, быстрее! - её круглые пепельные глаза не знают, за что зацепиться взглядом, и вместо этого она цепляется руками - за локоть Тима, как за спасательный круг.
Он, кажется, успел заснуть за заполнением папок. Чёртова документация однажды сведет его с ума, честное слово, если только тюремные стены не сделают этого раньше. Доктор поднимается на ноги, хватает чемоданчик с аптечкой и торопится вслед за сестрой.
- Что случилось? - его уверенный тон придает ей спокойствия, женщина переводит дыхание и старается описать ситуацию без лишних подробностей.
Смертник. Пытался покончить с собой при помощи балисонга, но охрана подоспела раньше. Казнь назначили на следующий месяц.
Тим трет уставшие глаза - спасать тех, кому и так заказан билет в один конец, дело совсем уж неблагодарное. В отличие от тех, кого "случайно" задели во время завтрака, и тех, кто волшебным образом "упал с лестницы", переломав себе все шесть пар ребер - эти заключённые не хватаются за жизнь. Смерть их не страшит, а потому и бороться против нее они не считают нужным. Таких почти невозможно вырвать с того света, и, по мнению Тима, пытаться это сделать - еще больший садизм, чем смертная казнь. Но миру нужны злодеи не для того, чтобы отпускать их тихо - правосудие всегда должно свершаться прилюдно, желательно, с применением разряда в три тысячи вольт.
Тюремный коридор сворачивает влево, и речь сестры обрывается. Тюремщики толпятся вокруг, заглядывая за прутья решетки.
- Разойтись, - приказывает Тим, и, хотя таких полномочий за ним не числится, персонал расступается и открывает проход внутрь. - Что за херня? - рычит доктор, присаживаясь возле койки заключенного. - Откуда он взял нож?
Для смертника этот пугающе юный, на вид не старше двадцати трех. Тощий, черноволосый, бледный, ничего примечательного, кроме, разве что, широкого разреза вдоль горла и окровавленного воротника рубашки.
- Аптечка здесь не поможет, нужно было сразу нести его в медотсек. Добровольцы?
В общем-то, здесь хватило бы и одного - уж слишком жилистый парнишка попался - но перестраховаться никогда не бывает лишним. Надзиратели поспешно отводят лица, и Тиму приходится выбрать двоих самостоятельно.
На операционном столе смертник приходит в себя.
- Имя? - спрашивает Тим у сестры.
- Рэй Персон. Осужден за убийство.
- Я разве спрашивал, за что он осужден?
- Нет, сэр, простите.
Доктор не любит вдаваться в детали. Говоря по правде, он бы с радостью лечил своих пациентов вслепую, вот только за этим последует огромное количество бумажной волокиты, от которой Тиму каждый раз становится тошно.
Парень открывает глаза и смотрит на доктора в упор, пока Брайан разрезает скальпелем воротник, насквозь пропитавшийся кровью. Вдруг Рэй кладет руку врачу на запястье, и ему не хватает сил даже на то, чтобы сжать пальцы. Доктор замирает и переводит взгляд на бледное лицо заключенного.
Говорить тот не может, и это неудивительно, и по звукам, вырывающимся из горла, выходит разобрать только:
"Док, пожалуйста".
- Пожалуйста? - переспрашивает Тим. - Что "пожалуйста"? Дать тебе сдохнуть? - уточняет он на всякий случай и без трудна высвобождает руку. - Извини, но только не в мою смену.
Доктор с радостью ушел бы на пенсию. Ему пока рано, но обстоятельства позволяют. От всех этих суицидников у него скоро начнется мигрень, не говоря уже о том, что с первого дня работы количество выкуриваемых сигарет увеличилось почти всемеро.
- Ну-ну, тише, - пресекая повторную попытку заговорить, произносит Тим. - Сначала я зашью твое горло, а потом можешь ненавидеть меня сколько угодно.
Влажный взгляд темных глаз не сходит с доктора до тех пор, пока парень не отключается окончательно.
К утру Тим может сказать с честью, что из рук смерти он не просто вырвал, а буквально выдрал парнишку зубами.