Мелом
ты чертишь буквы на столе.
В белом
я для тебя милей.
Вера
парадоксальней лжи.
Сферы,
где мне хотелось бы жить,
Не указаны в картах.
Время в рассрочку продано,
Мера, конечно, высшая.
Перья парят над крышами,
Терра моя инкогнита
Перед плоскостью парты.
Мой арестант, мой сероглазый малыш,
Ты поглощаешь шоколад, и ты молчишь
Причину слез твоих, как следственный реестр,
Я знаю наизусть
Но я не тот, кто сердце лечит от тоски,
Не тот, кому легко прощают грехи.
Ты мне приносишь шоколад второй семестр.
...Я забыл его вкус.
Пленник своей обители,
Тени сжигаю в пламени.
Браки нерасторгаемы,
Знаки почти невидимы.
Кружит холодный пепел у стекла,
Ружья стреляли в два ствола.
Ты плачешь, ступая в двери тьме.
Мальчик, не вздумай верить мне.
Кому это нужно?
В оконной раме, сероглазый мой малыш,
Ломаешь плитку пополам - и молчишь,
Шуршит обертка, как серебряный оклад,
Осиротел и пуст.
Я знаю все, в чем был и не был виноват.
Я не могу войти в твой плюшевый ад.
Ты проглотил бы все, на чем задержишь взгляд,
Но я испорчу твой вкус.
Мелу – чертить мишень на спине.
В белом быть слишком поздно мне.
Сдача тузов на мизере,
Прячет туман огни зари…
Тает во рту горчащий шоколад.
Дай мне глоток забвения,
листопад.
Твои дары легки.
Сдаться. И возложить венки
Всему, чем я не был.
Крепка удавка, как подписанный контракт.
Мои наручники прочней, чем булат.
Тебе, наверное, поможет шоколад –
Он исцеляет грусть.
Мои зрачки имеют тот же темный цвет,
Но не ищи на дне их то, чего нет.
Ты любишь сладкое почти семнадцать лет –
Но это не мой вкус.
ты чертишь буквы на столе.
В белом
я для тебя милей.
Вера
парадоксальней лжи.
Сферы,
где мне хотелось бы жить,
Не указаны в картах.
Время в рассрочку продано,
Мера, конечно, высшая.
Перья парят над крышами,
Терра моя инкогнита
Перед плоскостью парты.
Мой арестант, мой сероглазый малыш,
Ты поглощаешь шоколад, и ты молчишь
Причину слез твоих, как следственный реестр,
Я знаю наизусть
Но я не тот, кто сердце лечит от тоски,
Не тот, кому легко прощают грехи.
Ты мне приносишь шоколад второй семестр.
...Я забыл его вкус.
Пленник своей обители,
Тени сжигаю в пламени.
Браки нерасторгаемы,
Знаки почти невидимы.
Кружит холодный пепел у стекла,
Ружья стреляли в два ствола.
Ты плачешь, ступая в двери тьме.
Мальчик, не вздумай верить мне.
Кому это нужно?
В оконной раме, сероглазый мой малыш,
Ломаешь плитку пополам - и молчишь,
Шуршит обертка, как серебряный оклад,
Осиротел и пуст.
Я знаю все, в чем был и не был виноват.
Я не могу войти в твой плюшевый ад.
Ты проглотил бы все, на чем задержишь взгляд,
Но я испорчу твой вкус.
Мелу – чертить мишень на спине.
В белом быть слишком поздно мне.
Сдача тузов на мизере,
Прячет туман огни зари…
Тает во рту горчащий шоколад.
Дай мне глоток забвения,
листопад.
Твои дары легки.
Сдаться. И возложить венки
Всему, чем я не был.
Крепка удавка, как подписанный контракт.
Мои наручники прочней, чем булат.
Тебе, наверное, поможет шоколад –
Он исцеляет грусть.
Мои зрачки имеют тот же темный цвет,
Но не ищи на дне их то, чего нет.
Ты любишь сладкое почти семнадцать лет –
Но это не мой вкус.