очередной драббл по стереку, чуваки!
построен на диалогах, цифры в начале каждого - возрасты персонажей. флафф, романс, немножко печальный конец, антураж гриммовских сказок

Эй, Злой Серый Волк

7/14
- Все зовут меня Стайлз.
- Привет, Стайлз. Все зовут меня злым серым волком.
- Привет, Злой Серый Волк. Хочешь дружить?
- Хочу. Но мы не в той сказке.
- Это тебя взрослые с кострами ищут, правда?
- Ага.
- Ты сделал что-то плохое?
- Не сделал, но они думают, что сделаю.
- Мой папа говорит, злых людей не бывает. Может, и злых серых волков тоже?
- Увидим. Мне нужно идти, Стайлз.
- До встречи.

8/15
- Эй, Злой Серый Волк!
- Здравствуй, Стайлз.
- Зачем тебе отцовский меч?
- Я одолжу его ненадолго.
- Папа не будет рад.
- Я верну.
- Честное-пречестное?
- Честное-пречестное.
- Ну бери тогда. Только обязательно верни, папе он очень нравится.
- Засыпай, Стайлз. Ночь будет длинная.

10/17
- Эй, Злой Серый Волк.
- Чего тебе?
- Отец подарил мне топор.
- Да ну?
- Ну да. Знаешь, зачем?
- На оборотней охотиться?
- Да, а как ты...
- Тихо, Стайлз, услышат.
- Так это ты пшено воруешь? Знаешь, я так и думал. Я потому сюда и пришел, деревенские ведь ловушку тут поставили.
- Ловушку?
- Ну да, на случай, если это грызуны какие-нибудь пробираются. Вон в том мешке пшено отравлено.
- Спасибо, Стайлз.
- За что?
- Потом поймешь.

14/21
- Эй, Злой Серый Волк.
- Чего тебе?
- Я теперь охотник, слышишь?

15/22
- Стайлз?
- Оборотень!
- Подожди, Стайлз...
- Уходи отсюда. Я даю тебе десять минут и поднимаю тревогу.
- Не угрожай мне, маленький охотник.
- Это ты мне не угрожай. Я не боюсь твоих зубов и твоих когтей, мой топор сильнее твоего хребта. Уходи, если не хочешь лишиться шкуры.
- Я все равно ещё вернусь.
- Тогда и встретимся.
***
- Эй, Злой Серый Волк, это снова ты? Я же сказал тебе...
- Мне нужно пшено.
- Зачем?
- Затем же, зачем и тебе. Я не питаюсь сердцами младенцев, Стайлз.
- Это пшено принадлежит деревне, а ты чужак.
- Это неправда. Мои родители владели этими землями.
- Твои родители были прокляты дьяволом.
- Думаешь?
- Убери свои когти от моей шеи. Так и быть, можешь оставить пшено себе.
- Ты не так уж храбр для охотника.
- А ты не так уж страшен для оборотня.

16/23
- Эй, Злой Серый Волк, угадай чью шкуру я повешу у себя над камином.
- Отец подарил новую игрушку, Стайлз?
- Острее предыдущей. Хочешь испробовать? Я уже набил руку.
- Ты впервые заглянул в гости. Спорю, неделями тренировался перед визитом.
- Продемонстрировать?
- Давай.
-...
-...
- Убери свои когти от моего горла.
- Убери свой топор от моего живота.
- Насчёт три?
- Раз.
- Два.
- Три.
- Так и знал, что соврешь!
- Так и знал, что сдержишь слово.
- Убьешь меня, Злой Серый Волк?
- Нет.
- Укусишь?
- А тебе хотелось бы?
- Вот еще.
- Ну иди тогда. Отпускаю.
- Вот так просто?
- В первый и последний раз, Стайлз.

17/24
- Эй, Злой Серый Волк!
- Снова ты?
- Мне твоя шкура позарез нужна. Может, мирно отдашь?
- Зачем это тебе?
- Девушка одна есть...Эй, когти!
- Что ещё за девушка?
- У меня из-за тебя на подбородке шрам останется.
- Отвечай.
- Не дыши в шею и перестань меня нюхать.
- Что. За. Девушка.
- Лидия.
- Рыжая?
- Да. Не замечает меня совсем. Может, подсобишь хоть как-нибудь?
- Подсобить?
- Ага.
- Ладно.
-...
-...
- Эй, Злой Серый Волк.
- А?
- Ты мне губу прокусил. Я теперь тоже оборотнем стану?
- Не дури, Стайлз. Давай залечу.
- О, так ты ещё и лекарь?
- Приблизительно.
-...
-...
- Не уверен я что-то, что так лечат.
- Не ворчи. Тебе нравится.
- Откуда ты знаешь?
- По сердцу твоему слышу и по запаху чувствую, не отвлекайся.

19/26
- Эй, Злой Серый Волк.
- Да?
- Ты мне ещё в детстве понравился, но я и подумать не мог, что ты подобные штуки умеешь вытворять.
- Помолчи-ка лучше, Стайлз.
- Да в этом нет никакоо...о...ооо...силы небесные!
- Тихо, охотник.
- Попытаюсь, Волк.

21/28
- Эй, Злой Серый Волк. Погляди, я тебе кроликов наловил. Ещё теплые.
- Это ли не приданное?
- Из меня отвратная жена вышла бы. Вон, у меня и щетина есть.
- Это поправимо.
- Мечтай. Холодно тут, может, впустишь?
- Заходи, коль скоро с ужином.

22/29
- Эй, Злой Серый Волк.
- Чего тебе, Стайлз?
- Прости меня, а? Я совсем немного не успел. Почти обогнал их у ворот.
- Прощаю.
-...
-...
- Эй, Злой Серый Волк.
- Ну что там опять, Стайлз?
- Ты...не умирай только, ладно? Я и не такие раны видел. Залечишься.
- Эта не залечится уже.
- А если я...
- Нет.
- Но, может быть...
- Все равно нет.
- Что же делать теперь?
- Теперь жди, Стайлз.
- Долго ждать?
- Узнаем.

- Эй, Злой Серый Волк.
-...

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

блять, джефф, я же люблю тебя
я люблю тебя так же сильно, как когда-то любила РТД
и чуть сильнее, чем когда-то - Моффата
я хочу приехать к тебе в твою эту Америку, подойти к входной двери, постучать, а потом долго-долго обниматься, потому что сейчас вот ты самый охуенный мужик на планете
ФАНДОМ ТИНВУЛФА самое милое место на планете
я хочу жить в нем, я бы уже собрала чемодан и ВЪЕХАЛА БЛЯТЬ ТУДА если бы это был дом, а не сообщество
господи, виртуальный мир, зачем ты такой охуенный
стайлз, дерек, лидия - вы мои милые детки - вы охуенные тоже
эллисон и скотт красавчики невероятные
папа и мама Арджент даже умилашили
Мелисса, если бы я была мужиком, я бы мечтала о женщине вроде тебя
дедушка, ты иди нахуй, злобный мудила, для тебя тут нет добрых слов
даже джексон и стая сегодня в почете
аааааааааарррррр

@темы: minx.iadoreu

---

сразу уточню, что я не большой фанат футбола. я не смотрю его потому что все мои команды проигрывают из-за меня потому что мне намного больше нравится хоккей, хотя, к слову, его я тоже особо не смотрю. да не суть.
но в этом году, стоит признать, народ охватил такой безумный, дичайший, просто бешеный ажиотаж, что пройти мимо оказалось очень-очень трудно
но я все равно прошла из моих знакомых футбол смотрит приблизительно 90%, притом, что из этих 90 - процентов 60% милые гламурные девочки-журналистки
что меня всегда невероятно поражало в наших простых российских фанатах - это их непостоянство
т.е. вот мы такие выиграли наш первый матч с таким отрывом, что все кругом пооткрывали рты
и началось - плачь, дорогой мир, мы здесь, чтобы надирать задницы
и сразу наша команда чемпионы, наши мальчики большие молодцы, как мы их любим, давайте выйдем на улицы и будем махать флагами

в принципе, это и понятно - да кому не хочется погордиться за своих же футболистов, когда они такие лапушки?
но достаточно им было проиграть, и уже через двадцать минут по всему контакту пошли мемы
типа, давай, до свидания
и сразу уже они не наша команда, и кто вообще все эти ужасные позорящие страну чуваки, давайте встретим их на вокзале и ПОДОЖЖЕМ блять чтоб не повадно было
мальчишки проиграли - и сразу Аршавин в рекламе чипсов, Киржаков пинает мусорки, даже к несчастному Дзагоеву доебались
ну офигеть фанаты, это ведь смешно
могу поспорить, когда проигрывает Спартак - фанаты Спартака не бегают по Москве с воплями МЫ ОТ ВАС ОТРЕКАЕМСЯ СУКИ ВЫ НЕУМЕЛЫЕ
команда проиграла, ну блять, ну бывает такое
почему не поддержать их. где вообще хоть какой-нибудь патриотический дух хоть у кого-нибудь? ВТФ?
я не говорю, что это нормально и здорово, когда команда, представляющая твою страну, вылетает с ЕВРО
но это ведь ТВОЯ команда, она представляет ТВОЮ строну, она там за тебя потеет, за тебя тренируется, за тебя переживает и старается изо всех сил
и господи, может у неё не все получилось - да ну и что, проявите стойкость, в конце концов! если уж болеете, то болейте до конца
а то давай, до свидания
интересно, во всех ли европейских странах свои команды встречают после проигрыша с подобным отношением =/

---

придется это признать, я самую малость зла на Дерека после вчерашней серии
немножко ангст, немножко хёрт/комфорт.

~256 оттенков серого

Дерек улавливает шаги Стайлза намного раньше, чем тот добирается до оккупированного стаей дома. Он узнает Стилински по запаху, который сейчас смешивается с чем-то незнакомым и непривычным, чем-то, что никак не вяжется с мягкими гаммами Стайлза. Ежевичный смузи. Энергетики. Адреналин. Кровь.
Кровь?
Хейл подходит к двери, но даже не успевает натянуть свое привычное опять-ты выражение лица, когда дверь распахивается с разворота. Стайлза трясет, он зол и решителен. Его взгляд, прямой и уверенный, спотыкается об Дерека, словно о внезапную преграду.
- Уйди с дороги, - напряженно просит подросток, проходя внутрь.
Стайлз огибает Альфу, как незатейливый предмет мебели, внезапно выросший на пути, и молча идет дальше. Он понятия не имеет, где здесь расположена гостиная, поэтому следует на голоса.
В большой комнате с высокими потолками сумеречно и душно. Стая играет в покер, или, точнее, делает вид, что играет, потому что никто из них троих не знает правил до конца - где-то минут сорок назад процесс принял совершенно иной оборот, и теперь они просто собирают карты по мастям. Стайлз врывается внутрь, как поток ветра, чуть не задевая плечом косяк. Он выискивает глазами Эрику и Исаака, и, когда произносит первую свою фразу, его голос срывается.
- Как вы двое посмели это сделать?
Бойд замолкает на полуслове, Эрика перестает бестолково хихикать, все трое поворачивают к Стайлзу недоумевающие лица.
- Стилински, - улыбается девушка, разворачиваясь к нему всем корпусом. - Ты заблудился?
Стайлз делает глубокий вдох, но успокоиться ему сейчас так же трудно, как подобрать в голове правильные слова.
- Я знаю, что это были вы. Нападение таинственного зверя, живущего в лесах! Как бы не так!
- Стайлз, что ты несешь? - встревает Бойд, разминая шею.
- Что я несу? - повторяет за ним парень, лихорадочно глотая воздух, - что я несу? О, я расскажу тебе. Эти два гения решили "обезвредить" шерифа! Угадай, каким образом.
- Это вышло случайно, - пожимает плечами Исаак, и Стайлз смотрит на него с такой горячей, всеобъемлющей ненавистью, что этого взгляда легко хватило бы для убийства.
- Больше никогда - я повторяю, никогда - не смейте трогать моего отца! Если с ним что-нибудь случится, если впредь хоть один из вас хотя бы пальцем его тронет...
- Что ты сделаешь тогда, Стилински? - интересуется Эрика.
Если бы Стайлз был не Стайлзом, он подошел бы к ней вплотную и сломал бы об неё пару стульев, даром что оборотень.
Вместо этого он просто смотрит, криво усмехается и произносит что-то вроде:
- Ты бы не захотела этого знать, Эрика. Никто из вас не захотел бы.
Его голос даже не звучит угрожающе.
- Подумай о том, что я, в отличие от охотников, уже давно вычислил ваше местонахождение.
Стайлз говорит:
- Я знаю об оборотнях больше, чем ты можешь себе представить.
Он говорит:
- Например, какие растения могут убить вас за пару часов.
Эрика бросается на него первой. Она рычит ему в лицо и выпускает когти, но Стайлз впервые в жизни не чувствует страха. Он всё так же решителен и зол, всё так же смотрит перед собой пустым, невидящим взглядом готового вот-вот ощериться щенка. За мгновение до того, как Эрика царапает ему лицо, Дерек встревает между ними. Девушку отбрасывает к противоположной стене, как надоевшую мягкую игрушку. Глаза Альфы горят алым, его дыхание становится тяжелым и по-волчьи надрывным.
- Стайлз, уходи, - даже не поворачиваясь в сторону подростка, говорит Хейл.
Стайлз поднимается на ноги. Его слова звучат не столько зло, сколько горько.
- Мой отец никогда бы вас пальцем не тронул. Даже притом, что вы этого заслуживаете.
Он разворачивается и выходит из гостиной. Пол под его ногами скрипит, и Стайлз успевает услышать возмущенные крики Эрики за своей спиной прежде, чем хлопнуть дверью.

В болезненно слезящихся глазах и колком белоснежном свете проходят минуты, затем часы, дни и целые столетия. Стайлз ничего не соображает и держится на одном адреналине, пока медсестры и сослуживцы отца что-то объясняют ему, выталкивая из палаты, пока просят его "не беспокоить больного" и "не переживать", пока уговаривают пойти домой и поспать хотя бы пару часов. Скотт и Эллисон отпаивают его чаем и пытаются впихнуть хотя бы шоколадку из местного автомата, но Стайлз прячет её в карман и обещает, что съест чуть позже. Его желудок сводит судорогами, когда он вспоминает кровь на одежде отца, большие алые пятна поверх разодранной рубашки.
Он обещает Скотту и Эллисон, что отправится домой сразу за ними - нет никакой необходимости дожидаться его возле больницы. Нет, он не поведет грузовик в таком состоянии. Да, его подвезет кто-нибудь из друзей отца.
Проходит двадцать минут, и сорок, и шестьдесят. Второй час, третий, и так до глубокой ночи, пока больница окончательно не пустеет. Мелисса подходит к нему и предлагает подвезти домой, но Стайлз придумывает неумелую отговорку, чтобы остаться. Она соглашается и просит его хотя бы поесть в ближайшие несколько часов.
После адреналина наступает усталость. В неудобной позе затекает спина, хочется стянуть кеды и разлечься прямо на полу, но Стайлз подтягивает ноги к себе и застегивает поверх них толстовку, делая своеобразный кокон. У него болят глаза и трещат виски, поэтому он не сразу замечает мысы чужих ботинок. Проморгав глаза, Стайлз поднимает взгляд выше.
- Что тебе нужно? - без тени интереса спрашивает он у Дерека.
Стайлзу хочется злиться. Ему хочется испытать приступ рационального бешенства относительно каждого проклятого оборотня, но ему просто не хватает сил.
- Знаешь, - тихо произносит он, - ты можешь перекусать хоть всю старшую школу. Мне все равно. Мне все равно, если весь наш город разделится на два лагеря и соседи объявят охоту друг на друга.
У Стайлза над головой весят часы и, хотя подросток провел под ними почти целые сутки, он замечает тиканье только сейчас. Правильное, беспрерывное и, что самое главное, - громкое.
- Вы крутые оборотни и всё такое, но никто не давал вам права калечить невинных людей.
Дерек смотрит на Стайлза внимательно и понимающе. Вместо слов Альфа просто кивает и садится рядом.
- Как он?
- Стабилен.
"Стабилен" - совсем не то слово, которое хотелось бы услышать от врачей. Оно не отрицательное, скорее нейтральное - но эта нейтральность убивает, она ничего не может пообещать, ничего не может гарантировать, она есть как факт, и от этого факта очень-очень холодно.
- Мне жаль, Стайлз. Обещаю, такого больше не повторится.
- Я просто...
А потом происходит то, чего ни один из них не ожидает.
Сказывается усталость, голод и все пережитые за день эмоции, включая обиду, страх и злость. Выстроенная Стайлзом стена из цветных кирпичиков рушится, оставляя после себя пустое пространство.
- Когда мама заболела, мы приходили к ней каждый день. Никто не говорил мне, что она вот-вот поправится, да я и сам понимал, что для этого необходимо чудо. Каждый раз мне казалось, что вот сегодня это чудо случится. Именно сегодня. Я просыпался и думал: может, уже сейчас мама в порядке? Я даже рад был уезжать домой, потому что это означало, что вот-вот наступит следующий день и следующий шанс на выздоровление.
Пару минут Стайлз молчит, не решаясь продолжить повествование. Впервые в жизни ему важно, чтобы Дерек действительно слушал его - и Дерек слушает.
- Я обещал ей всегда приглядывать за отцом. Тогда мы вдвоем не особо ладили, но мама говорила, что нам просто нужно проводить больше времени вместе. Я боялся, что она уйдет и я совсем один останусь. То есть, ну вообще один. Дурак.
Дерек прикрывает глаза. Он никогда не думал жалеть Стайлза и, в общем-то, такая мысль не посещает его даже сейчас - но ему стыдно. В частности за то, что он так и не разглядел очевидного. Так и не понял, от каких рычагов лучше держаться подальше.
- Тебе нужно поесть, - спустя несколько минут продолжительного, но какого-то умиротворяющего молчания, произносит Дерек.
- Я не хочу.
- Придется.
Альфа поднимается на ноги и одергивает края куртки.
- Сейчас вернусь.
Не проходит и пятнадцати минут, как Дерек возвращается с двумя полупрозрачными белыми пакетами из ближайшего фастфуд ресторанчика. Внутри - несколько контейнеров с едой, среди которой два салата, гамбургеры, пару банок колы и даже что-то на сладкое. Стайлз воротит нос и усердно сопротивляется, поэтому Дерек вынужден пододвинуть стул ближе, сесть напротив него и вытащить первое, что попадется под руку.
- Нет.
- Да.
- Не буду.
- Тогда я заставлю.
Стайлз равнодушно пожимает плечами и спускает ноги со стула, выпутываясь из безразмерной толстовки с изображением "Florence and The Machine". С минуту они молча смотрят друг на друга, но в этот раз грозный взгляд Дерека на Стайлза не действует - и Альфе приходит сдаться.
- Давай я отвезу тебя домой, - предлагает он, потому что хочется сделать хоть что-то.
У Альфы есть своя стая. У него есть три несовершеннолетних оборотня, которые абсолютно не умеют управлять своими способностями и даже приступы злобы контролируют через раз. Дерек, как молодой отец семейства, - ему есть о ком заботиться и к кому сводить все свои мысли.
Но в действительности ни Эрика, ни Исаак, ни Бойд не вызывают в нем такого желания защитить и обезопасить, как Стайлз.
Возможно, если бы ему пришлось выбирать, кого вытащить из горящего дома, он совершил бы непростительную для Альфы ошибку.
- Я должен остаться...
- Я прослежу за тем, чтобы с ним ничего не случилось.
- Да, но...
- Стайлз, твоего отца никто не тронет. Я обещаю.
В конце концов, он соглашается. Дерек отвозит Стайлза домой. Всю дорогу они молчат, парень смотрит в окно и беспокойно теребит шнурки от толстовки, по радио играет что-то незатейливое и совсем простенькое. Дерек вслушивается в жизненные ритмы Стайлза - он слышит сердце, но ему намного сильнее хочется услышать мысли.
Дома у Стилински Хейл оставляет еду на столе и просит-приказывает съесть её хотя бы утром. Он провожает Стайлза до самой кровати и укладывает, дожидаясь, пока тот стянет кеды.
- Ненавижу тебя, - бурчит Стайлз, укрываясь одеялом до самого носа.
Какая-то пружина, весь этот день напряженно сдавливающая Дереку внутренности, наконец-то разжимается, позволяя вдохнуть спокойнее.

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

под впечатлением от третьей серии корабель написал вот такой вот говно драббл во волчонку
осторожно, hurt и всё мрачненькое (но никто не умер)

Дерек не хотел.

Дерек не хотел.
На самом деле, никто из них не хотел.
Когда ежедневно имеешь дело с оборотнями - срастающимися костями, заживающей кожей, самовоспроизводящимися клетками - это так просто и очевидно. Раны не кажутся ранами. Когти прошивают плоть, оставляя в ней глубокие царапины - всего пару минут, они зарастают, втягиваются, будто их никогда здесь и не было - и тренировка может продолжаться. Любой спор, переходящий в драку, незначителен. Глубокие порезы не наносят вреда. Можно скинуть оппонента с крыши - он поднимется на ноги раньше, чем успеет открыть глаза.

Стайлз не оборотень. Очень важно помнить об этом, когда встреваешь между Альфой и его нерадивой, взбунтовавшейся бетой. Очень важно помнить об этом, когда прикрываешь распластавшуюся на полу бету собственным телом. И просто необходимо держать это в голове, когда сталкиваешься один на один с рассерженным, агрессивным волком, вдвое больше тебя.

Всё, о чем помнит Стайлз в этот момент - ещё немного, и раны Скотта уже никогда не затянутся. Он не успевает подумать о том, что на его теле они не затянутся и подавно, не успевает сообразить, что абсолютно безоружен - он просто делает резкий прыжок вперед и встревает между Скоттом и Дереком. Реакция опережает его, она неконтролируема и взбалмошна, ей плевать на самосохранение, ею движет только желание защитить. Всему, что бьётся простой человеческой сущностью в грудной клетке Стайлза, очень важно сохранить Скотта целым и невредимым. Скотт сделал бы для него то же самое.

Кто-то вскрикивает - кажется, это Эллисон - когда Дерек вгоняет в Стайлза когти. От удивления Стайлз слегка приоткрывает рот (дурная привычка, от которой никак не отучиться) и чувствует, как губам становится влажно от подступающей крови. Стон, больше похожий на всхлип, с трудом прорывается сквозь её плотный сгусток, горло непослушно дрожит, обрывая всякие попытки произнести хоть слово. Стайлз смотрит на Дерека - красные огоньки в его глазах отвлекают от боли. Они отвлекают от всего происходящего, поэтому парень фокусирует на них всё своё внимание. Ему хочется сказать, что этот цвет Дереку очень идет. Конечно, нельзя расхаживать в таком виде по улицам - в конце концов, охотники всё ещё дожидаются своего часа - но в приватной обстановке этот трюк можно применять и почаще.

- Стайлз!

Огоньки гаснут, и на Стайлза накатывает темнота. Она подступает со всех сторон, укутывает его, как укутывала когда-то мама, и у него просто нет сил сопротивляться. Стайлз видит, как оборотень рядом с ним меняется в лице, как облик Альфы спадает с него, оставляя того Дерека Хейла, которого они оба предпочитают в повседневной жизни.

Дышать становится тяжело. Дерек подхватывает его раньше, чем Стайлз успевает рухнуть на прогнившие старые доски фамильного особняка, раньше, чем Вселенная смешивается водоворотом тусклых красок и сознание покидает окончательно.

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

Название: Вопрос доверия
Автор:  Бумажный кораблик
Пейринг: Дерек/Стайлз, преслэш
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Саммари: автор решил самую малость удариться в АУ, поэтому мужская половина стаи приболела.

дыщ!

- Стайлз, не хочешь объяснить, что тут происходит? - полный недоумения голос шерифа прервал последние попытки младшего Стилински справиться с термосом и обратил все его внимание на проснувшегося спозаранку отца.
- Пааап, - выдумывая очередную порцию отменного вранья, протянул парень, загораживая спиной два наполовину наполненных контейнера.
- Ты съезжаешь?
- Что?
- Съезжаешь? - учтиво переспросил мистер Стилински, кивая в сторону тюка с одеялом и подушками, мирно покоящегося в углу.
- А. Это. Мы со Скоттом устраиваем пижамную вечеринку.
- Вечеринку в пижамах?
- Да, пижамная вечеринка именно это и подразумевает.
- Будете драться подушками и сплетничать?
- Нет, скорее... О, очень смешно, пап. Очень смешно.
- Мне казалось, моя девочка уже слишком взрослая для этого.
- Ха-ха.
Под ухмыляющийся взгляд отца Стайлз развернулся, водрузил контейнеры с провизией друг на друга и с самым невозмутимым видом покинул кухню. Заведенный грузовик встретил его миролюбивым урчанием мотора - Стилински с нежностью погладил его по задней дверце и открыл багажник, в котором уже стояли три набитых пакета с надписью "Wal-mart". Кажется, в проклятом супермаркете он умудрился потратить все свои карманные деньги на этот месяц.
- Это вам на двоих? - поинтересовался старший Стилински, забрасывая внутрь свернутое одеяло и кое-как перетянутые веревкой подушки.
- У Скотта временные финансовые трудности.
- Понятно.
Стайлз всегда с легкостью распознавал, достигла его ложь необходимой цели или нет. По тону отца, по выражению его лица, по изгибу бровей и почти неуловимой складке на переносице парень мог определить, насколько процентов шериф уверовал в услышанное и, если говорить о пижамной вечеринке у Маккола, Стайлз не дал бы и трех из ста.
- Не натворите глупостей.
- Окей, па.
- Не выходите на улицу позже двенадцати.
- Ага.
- Позвони мне завтра, когда вернешься.
- Хорошо.

Смс от Эллисон застала Стайлза уже не полпути к пункту назначения. В ней было всего три буквы, но Стилински не составило особого труда вообразить, сколько боли и отчаяния скрыто за символами "SOS".
Существует поверье, что самые невыносимые пациенты - это врачи. Неправда. Нет никакого невыносимее, чем внезапно захворавший оборотень, а если на вашу долю выпала честь нянчиться с целой стаей - считайте, что все круги ада вместе с чистилищем решили внезапно посвятить себя вашему скромному существованию. Стилински был твердо уверен, что те несколько дней, пережитых им и Элиссон наедине со скверно ведущими себя волками, обязательно воздадутся им обоим на небесах. И, судя по тому, как отчаянно вся четверка сопротивлялась выздоровлению, небеса были не за горами.
Когда грузовик Стайлза добрался через все эти ухабы, кусты и поросшие можжевельником тропы до дома Хейлов, Эллисон сидела на нижней ступеньке крыльца и взглядом, полным страдания, изучала носки своих кед.
- Стайлз, ну наконец-то! – воскликнула она, достаточно было Стилински вылезти из машины. – Отец убьёт меня, если я не вернусь домой…о, полчаса назад. Превосходно.
- Как там наши магваи? Уже превратились в кровожадных гремлинов?
- Не знаю насчет этого, но, клянусь, если бы ты не приехал в ближайшие пятнадцать минут, я бы собственноручно придушила их всех. И начала бы с Альфы, - простонала Эллисон, натягивая куртку. – Желаю удачи. Кстати, я не кормила их с пяти часов, так что, надеюсь, ты привез какой-нибудь еды. Голодные они ещё надоедливее.
-Я купил все, согласно списку, хотя и не очень понял, зачем им набор белых мелков и два литра морковного сока. Честно сказать, такое ощущение, что мы обслуживаем родильное отделение.
- Родильное отделение слетевших с катушек приматов.
Ребята обменялись понимающими полуулыбками, и Стайлз выудил из внутреннего кармана толстовки скрученную стопку листов А4.
- Кстати, твоё алиби. История испанской реконкисты.
- О, muchas gracias.
- De nada. Надеюсь, твой отец останется доволен.
- Его паранойя сводит меня с ума. Не удивлюсь, если однажды он начнет меня выслеживать.
- Ох, и влетит нам тогда.
- Да уж, - Эллисон убрала в сумку «свой» реферат по испанскому и поцеловала Стайлза в щеку. – Удачи. И помни три заветных правила – никакого света, никакой воды и…
-…не кормить после двенадцати. Не переживай.

Никто так и не понял, каким же образом вся стая так дружно и не сговариваясь умудрилась подхватить никому неизвестный волчий вирус. По крайней мере, Дерек утверждал, что это именно волчий вирус, ибо к обычным, человеческим, оборотни имели наисильнейший иммунитет.
Первый, как самый младший и самый слабый духом, слег Исаак. Каким-то фантастическим образом Дереку удалось оформить права на его опеку полтора месяца назад (Стайлз был уверен, что без угроз тут не обошлось – ну кто доверит ребенка молодому социопату, проживающему в останках обгоревшего дома?), и с тех пор Исаак жил на первом этаже полуразрушенного особняка, привнося в него ещё больший разгром и хаос, чем, казалось бы, вообще возможно.
Болезнь выявлялась не сразу. Сначала оборотень просто страдал перепадами настроения (которыми они, к слову сказать, и без того страдают почти двадцать четыре часа в сутки). Потом у него начиналась лихорадка с бредом и высокой температурой, которую, впрочем, удавалось сбить при помощи антибиотиков. Однако после того, как оборотень, вроде бы, начал приходить в себя, наступала стадия третья – самая опасная, потому что отметала последнюю надежду приурочить к происходящему профессиональных докторов. На этой стадии оборотень застревал в «промежуточном» состоянии между своей человеческой сущностью и сущностью волка, степень агрессии и взвинченности подлетала к небесам, а жажда кровопролития достигала такого уровня, что находящиеся поблизости люди покрывались мурашками и как можно быстрее скрывались из виду.
К несчастью, помимо жажды кровопролития, в каждом уважающем себя молодом оборотне просыпалась жажда любви и ласки. Забота была им настолько необходима, что ради неё они начинали угрожать и выпускать когти. Посему Эллисон и Стайлз пришли к соглашению а) взвалить груз ответственности на свои плечи б) распределить его между собой посменно, чтобы окончательно не спятить к тому моменту, когда стая придет в себя.
В ближайшие восемнадцать часов эстафетная палочка переходила в руки Стилински, и необходимость войти сейчас в этот притон животных бацилл делала Стайлза буквально супергероем в собственных глазах, выносливым и откровенно готовым к самопожертвованию.
- Стилински, - услышал парень вместо приветствия и тяжелым взглядом окинул гостиную.
Пару дней назад им с Эллисон удалось перевезти сюда два гигантских надувных матраса, на одном из которых благополучно расположился Скотт, на втором – с трагичностью Гамлета вовсю умирал Джексон. Исаак так и остался на своем почетном диване первого захворавшего, поэтому его миниатюрный шалаш из одеял выглядел наиболее уютным местом для болезни в сравнении со всеми вышеперечисленными.
- Ты купил мне морковный сок? – гнусаво поинтересовалась кудрявая макушка, высовывая одну из голых пяток из-под горы одеял.
- Два литра.
- Дай скорее.
- Стилински, ты привез что-нибудь поесть?
- А где Эллисон?
- Эллисон уехала домой.
- Уже?
- Жутковатая семейка охотников дожидается её к ужину.
- Кстати об ужине!
- Она даже не поцеловала меня на прощание…
- Стайлз, принеси сок!
- И что-нибудь поесть.
- Может, догнать её? Я ещё успею.
- Приготовь мяса.
- И сок.
Час спустя вся троица была накормлена, напоена, укутана и одарена комиксами (Джексон – журналами о спортивных автомобилях), так что Стайлз позволил себе перебраться на кухню и сосредоточиться на том грибном супе, которых приготовил для Дерека ещё дома. Термос Стилински так и не удалось закрыть до конца, поэтому он разве что чудом не расплескал содержимое по дорогому сердцу салону грузовика.
Плита в доме Хейла была не просто старой, она была настолько древней, что держалась на последнем издыхании - и, помимо прочего, уже давно не работала. Стайлз налил суп в привезенную с собой декоративную плошку, украшенную фиолетовыми цветами по бокам (мама сама сделала её, когда Стайлзу не было ещё и трех лет, и с тех пор он всегда пользовался только ею во время болезней) и зачерпнул ложкой содержимое. Не без гордости ему пришло в голову, что на вкус суп просто изумительный – разве что, слегка приостывший.
На широкий поднос помимо горячего приземлили пузатую кружку с чаем, баночку меда и тарелку с двумя сэндвичами.
- Не хватает цветов, - слабо улыбнулся Исаак, внезапно возникнувший в дверях в одних только пижамных штанах.
- Не стой босиком на холодном полу, идиот, - грозно воскликнул Стайлз перед тем, как залиться неконтролируемым румянцем.
- Я недолго, - виновато потупился оборотень, вытягивая вперед пустой стакан. – Ещё сока?
Болезнь Исаака постепенно сходила на нет. Это было заметно по пропавшим не так давно клыкам и постепенно возвращающемуся цвету лица – оставалось только надеяться, что та же участь в ближайшее время ожидает и другую часть этой компании.
Стайлз вытащил из платно сжатых пальцев стакан с осевшими на стенках следами морковного сока, отвинтил крышку и налил до самых кроев.
- Возвращайся на свой диван и не смей больше с него подниматься. Хотя после всего выпитого тобой за этот час, навряд ли ты добьешься с этим успеха. Топай.
Окей, возможно в его отношении к Дереку ясно проглядывалась предвзятость – взять хотя бы эти аккуратно разложенные поверх салфеток столовые приборы, половина из которых Хейлу даже не понадобится. Для Джексона Стайлз навряд ли стал бы так стараться. Хотя, для Джексона вообще мало кто стал бы стараться.
Стайлз поднялся по лестнице, дважды чуть не навернувшись с неё и один раз всерьёз задумавшись, не подведет ли сухое дерево в самый ответственный момент. К концу своего путешествия он чувствовал себя альпинистом, взобравшимся на Эверест на трехколесном велосипеде. Дверь в комнату Дерека была чуть приоткрыта, и оттуда выглядывал тусклый свет ночника. Стилински замер на последней ступеньке лестницы и поджал губы, обращая взгляд обратно к подносу.
- Стайлз, я слышу, как ты дышишь.
Парень вздрогнул, сжимая ручки крепче, и поспешно вошел в комнату.
- Обязательно каждый раз использовать этот жуткий трюк с «я-все-вижу-и-слышу?» Так и до сердечного приступа недалеко, между прочим.
- Это грибной суп?
- А что, этого твоё чутье уловить не может? Прислушайся к своему носу. Что он тебе подсказывает?
- Он подсказывает мне выкинуть тебя в окно.
Стайлз скривился.
- Кажется, кто-то останется без супа.
И остался бы, если бы грозное рычание со стороны кровати не заставило Стилински резко изменить свое мнение.
Альфа выглядел хуже всей своей стаи вместе взятой (технически, не совсем все, ведь Лидия и Эрика умудрились избежать вируса, и всё же). Стайлз застал его со впалыми мутными глазами, бледным лицом и недельной щетиной. В отличие от Джексона, Скотта и Исаака Альфе удалось проконтролировать почти весь свой облик за исключением красноты глаз и торчащих клыков – что, впрочем, при любом раскладе выглядело весьма зловеще.
Альфе и вправду было тяжелее всех – рядом со своей стаей он чувствовал не только её силу, но и все её слабости. Болезнь прошила его насквозь и пригвоздила к постели произвольно скачущей температурой и неконтролируемыми вспышками жара и озноба. Сейчас, когда уже прошло несколько дней, и они постепенно начали приходить в себя, Дерека стало отпускать, но Стилински видел, что этого всё ещё недостаточно.
На какой-то момент ему даже стало стыдно за свое поведение.
- Как остальные?
- Твои волчата в полном порядке. По крайней мере, им уже хватает сил огрызаться. Особенно Джексону. Зачем ты вообще покусал этого придурка? Или тебе не хватало кого-нибудь такого же мрачного в стае, для комплекта?
- Стайлз.
- Да-да, Мистер-Убийственный-Взгляд, можешь даже не пытаться, это не сработает в твоем состоянии. Подвинься лучше.
Стилински присел на край кровати и приземлил поднос на свои колени.
Ситуация достигла крайне неловкого момента.
С одной стороны, Дереку явно пришлось бы потрудиться, чтобы самостоятельно расправиться с этой плошкой супа.
С другой стороны, Стайлз не умер бы, если бы помог ему в этом нелегком деле.
Меньше секунды потребовалось Стилински, чтобы его внутренний мистер-Самопожертвование завалил на лопатки мистера-Эгоизма.
- Сядь немного повыше, - чувствуя, как от всего происходящего начинают краснеть щеки, попросил Стайлз.
Дерек почти послушно последовал его совету, и Стилински окунул ложку в суп.
- Не слишком горячий, - немного виновато заметил парень, поднося её к покрытым сухой корочкой губам Хейла.
Альфа кивнул и проглотил первую ложку.
- Вкусно, - недоуменно объявил он юному повару.
- Ой, да брось, - Стилински закатил глаза, - я отлично готовлю, и не делай вид, будто впервые об этом слышишь.
Семь минут спустя с супом было покончено. Снизу кто-то настойчиво принялся долбить чем-то твердым – шваброй, судя по всему (откуда здесь вообще швабры?) – по потолку, и Стайлз задумался о том, не подарить ли каждому из жителей лазарета по миниатюрному колокольчику. Потом он представил, какую какофонию звуков это обеспечит ему и Эллисон и придушил эту идею в зародыше.
Ночью особняк Хейлов выглядел особенно зловеще, особенно внутри, особенно с четырьмя на половину неадекватными оборотнями и одним неизвестным вирусом. Стайлз мученически вздохнул и переместил поднос на колени Дерека. С сэндвичами тот мог справиться и сам.
- Пойду обслужу нижний столик. Кстати, неплохо бы проветрить помещение, - Стилински подошел к окну и не без значительных усилий отворил неподдающиеся человеческой руке створки, к которым, по всем видимости, не прикасались так же давно, как к их стервозной пятидесятилетней учительнице по литературе.
- Стайлз.
- М?
- Ты можешь спать сегодня здесь.
Хорошо, что поднос остался на кровати – иначе Стилински обязательно, вне всяких малейших сомнений, опрокинул бы его сейчас на пол.
- Что?
- Спать, Стайлз. Здесь, - сопровождая слова тяжёлым, словно кусок чугуна, взглядом, раздраженно повторил Дерек.
Стилински неуклюже прокашлялся.
- Здесь – в этом доме?
- Здесь – в этой комнате.
Хейл кивнул в сторону пустующего пространства рядом с кроватью. Деревянный дощатый пол со следами многолетней гари.
- Вау, какое гостеприимство.
- Есть ещё вариант с гостиной.
Стайлз задумался. Ему хватило.
- Хорошо. Надеюсь, ты не храпишь.
До двери он добирался под монотонное, но довольно агрессивное рычание.

На первом этаже выяснилось, что оборотней нужно кормить ещё и перед сном – по крайней мере, если они отчетливо учуют сэндвичи с ветчиной, благополучно прошедшие мимо них.
- Стилински, если ты немедленно не приготовишь нам еды, мы съедим тебя. Сырым.
- Отвали от него, Джексон.
- Стаайлз, а есть что-нибудь на сладкое?
- Сам отвали, Маккол.
- Есть миндальное печенье, арахисовое масло, джем, мороженое…
- Это твой девчачий набор на случай, если наш Альфа тебя бросит, Стилински?
- Это мой праздничный набор на случай, если ты, наконец, откинешься, Джексон.
Стайлз не успел даже поймать момент, когда тяжёлый и насквозь пропахший антибиотиками оборотень придавил его к полу. Глаза у Джексона были насыщенного желтого цвета, клыки оказались в опасной близости от горла потенциальной жертвы.
- Повтори.
- И что ты сделаешь? – Стайлз не был уверен, насколько блефующим может быть оборотень во время болезни, но надеялся, что достаточно для благополучия одной нерадивой няньки.
- Слезь с него немедленно, - утробное рычание Скотта оптимизма отнюдь не прибавило.
Стилински выставил руки вперед, упираясь ладонями Джексону в грудь. Честь, достоинство и самоуважение Стайлза уже в который раз за весь период общения с этой братией сделали ему ручкой.
- Джексон, идиот, вы не убиваете людей. Вы даже грызунов не убиваете. Слезь с меня.
В итоге Стайлзу пришлось перевести три тарелки сэндвичей, две пачки печенья и шесть пломбиров мороженного, чтобы беты, наконец, разлеглись по своим кроватям и согласились немного поспать. Стилински открыл окно на кухне, но не решился открывать его в гостиной – Исаак на своем диване спал прямо на сквозняке. Не хватало ещё, чтобы он заработал себе какую-нибудь волчью простуду – тогда им с Эллисон вовеки вечные отсюда не выбраться.
Стайлз погасил свет, выключил забытый Скоттом PSP и как можно тише выбрался на улицу. Ночной воздух оказался неожиданно холодным, если не сказать зябким – но Стилински всё равно уселся на крыльцо, туда, где несколько часов назад сидела мисс Арджент.
- Ненавижу оборотней. Ненавижу, ненавижу, ненавижу оборотней, - пробубнил Стайлз пачке сигарет, вытащенной из внутреннего кармана, и поднял глаза к ночному небу.
Звезды отсюда казались намного ярче, чем с крыши собственного дома – как и луна, ещё пока не полная, будто кто-то стер её край ластиком, но насыщенная и яркая. Полнолуния Стилински тоже не особо любил в последнее время.
Сигареты он, на самом деле, сегодня покупал впервые. Это было волнительно, потому что всё, что Стайлз не делал раньше, всегда было для него волнительным. Зачем они были ему нужны, Стилински пока представлял смутно, но у него имелось несколько предположений. Во-первых, это было стильно – все крутые парни всегда потягивают дым в процессе глубоких размышлений, а последних у Стайлза было хоть отбавляй. Во-вторых, от этой штуки его нервы вроде как должны были прийти в норму – и как раз этого в последнее время критически не хватало.
Стайлз зажал губами бумажный фильтр и поднес зажигалку к кончику сигареты. Он неумело втянул воздух, недостаточно сильно, чтобы сигарета зажглась – и ему потребовалось почти две минуты, чтобы, наконец, справиться с этой задачей.
Курить было неприятно. Во рту горчило, и Стайлз кашлял почти после каждой затяжки.
- Ну и мерзость, - с досадой заметил он, затушив сигарету на середине.
Надо же, иногда и крутые парни обманывают своих зрителей.

Стайлз поднялся на ноги, отряхнул джинсы, прислушиваясь к умиротворенной и немного пугающей тишине ночного леса, и развернулся в сторону входной двери. Его одеяло и притащенные с собой подушки все ещё покоились в холле, дожидаясь своего часа – и час-таки пришел.
- Почему так долго? – грозный шепот Дерека встретил Стайлза с порога.
Стилински нахмурился.
- Твоя стая обезумела и пыталась меня сожрать.
- Давай ложись.
Ночник уже давно был выключен, поэтому Стайлзу пришлось разматывать одеяло в темноте. Он раскатал его по полу, кинул в один край подушку, вторую оставил в руках и улегся прямо в одежде.
- Ты куришь?
- Нет.
- Я чувствую запах.
- Прекрати меня нюхать.
- От тебя пахнет за километр. Ты куришь?
- Нет. Да. Я попробовал.
Стайлз буквально почувствовал адресованную ему ухмылку Дерека.
- И как?
- Превосходно. Можем мы уже поспать?
- Как скажешь.
В комнате повисла тишина. На полу оказалось совсем не так удобно, как Стайлз рассчитывал изначально – пожалуй, откровенно не доставало ковра, да и доски были чересчур неровные.
- Стайлз?
- М?
- Ты больше не куришь.
- Ага.
Стилински закрыл глаза и попытался расслабиться. Подушка перекочевала из его рук рядом на одеяло.
- Из-за сквозняка я могу заболеть, - вдруг подумалось ему вслух.
Стайлз прикусил язык. Он не дурак – нетрудно догадаться, что это прозвучало как намек. Скорее всего, Дерек и сам это уже понял.
- Можешь занять вторую половину кровати.
Ну, фантастика. Провести ночь на деревянном полу в лучших традициях Спарты или перекочевать на двуспальную кровать к больному, плохо контролирующему себя оборотню, от которого сводит желудок и щекотно под лопатками? Решение, достойное подбрасывания монетки.
- Хватит соображать, Стайлз.
- Надеюсь, у тебя не случится какой-нибудь кровожадный рецидив посреди ночи.
- Ты уже к нему близок.
- И не зачем так кипятиться, - Стилински подобрал с пола с такой аккуратностью расстеленные там вещи и нерешительно подошел к кровати.
Это было странно, невероятно странно.
И вместе с тем очень-очень заманчиво.
Стайлз расшнуровал кеды, стащил носки и толстовку. Несколько секунд поразмышлял о том, нужно снимать джинсы или нет (и как он умудрился забыть дома пижаму), и решил их всё-таки оставить на месте.
- Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Стайлз.
- Надеюсь, завтра вы все проснетесь здоровые, добрые и полные раскаяния…

The end

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

чуваки, которые тут возможно все ещё живы, а возможно уже и нет
у меня есть две зарисовки драбблного вида по ГК, которые так и не выползли в свет, потому что я унылое ленивое говно
но всё-таки мне хочется выложить их сюда, посему я-таки выложу, авось прочтет кто
писалось в дополнение к тому-старому-маленькому-драбблу про юного Рэя Персона, который шлет письма на фронт г-ну Брэду Колберту

Брэд/Рэй, всё такой же юный Персон, околорейтинговое состояние

А дело вот, собственно, в чем: если не умеешь - не лезь. Родители учат этому своих маленьких мальчиков, чтобы те не обжигали пальцы, не бились током, не раздирали колени и не царапали скулы; но мальчики все равно всем этим занимаются, просто потому что могут. Рэй известный любитель наступать на грабли, поэтому он соглашается с Брэдом, и уверяет его, что прекрасный плавец, и даже позволяет натянуть на себя один из этих эластичных гидрокостюмов, в которых только бодибилдеры да бывшие морпехи выглядят привлекательно.

Персон соглашается взять в руки доску, но при одном условии - никто не должен этого видеть. Брэд старается не ржать над ним, но выходит не очень удачно, поэтому Рэй пихается, и ворчит, и почти готов отказаться, но, как уже упоминалось выше - морпехи в гидрокостюмах крайне привлекательны, поэтому он залезает на переднее сидение свежевыкрашенного форда и резво хлопает дверью.

- Не утопись только, блять, - заранее просит Брэд, заводя машину.
Мотор кряхтит, форд начинает дрожать и чуть погодя всё-таки заводится.
- Не утопи - не утоплюсь, - резонно замечает Рэй, закидывая ноги на бардачок.
У Персона дешевые старые кеды с треснувшей по бокам подошвой и разодранными пятками. Брэд думает, что этой убогой парочке уже давно место на свалке, вот только никакой другой обуви у Рэя нет. По крайней мере, пока нет.

Они едут минут десять через город, затем ещё столько же вдоль берега. Ближе к вечеру тут в основном бродят туристы или влюбленные парочки, но если отъехать подальше - Брэд знает пару выгодно укрытых от постороннего взгляда мест - можно найти небольшую оголенную пустошь, где даже днем навряд ли наберется человек семь, да и те, в основном, будут одни пенсионеры.

Рэй никогда не выезжал за приделы Канзас-сити. К слову, он за пределы своего трейлерного городка выбирался-то довольно редко - так, что привык только к задымленному воздуху от постоянного курева соседей и узкому бледному небу, которое даже по ночам затягивалось облаками, скрывая редкие мрачные звезды.
- Знаешь, ЛА - лучшее место на планете. Если бы его не было, его надо было бы изобрести - ну, со всеми этими пальмами, пляжами, дешевой выпивкой и выбирающимися на утреннюю пробежку цыпочками с идеальным задом. По-моему, кстати, большая задница - ну, не такая большая, как у Опры, к примеру, а в меру большая, как вот у Джей Ло, - это самый смак. Чтобы можно было ладонью сжать, но при этом было приятно, а не так, как будто кусок жирной свинины пальцами мацаешь...

Брэд улыбается, слегка прибавляя скорость. Рэй постоянно городит какую-то чушь, но это никогда не надоедает - даже если Колберту хотелось бы, чтоб было наоборот. Его расслабляет быстрый, эмоциональный голос Персона и то, с каким воодушевлением он может говорить о ерунде, не имеющей никакого значения. Иногда Рэй говорит лишь для того, чтобы заполнить тишину, и это тоже своего рода приятное качество - Брэд не любит отсутствия звуков. Это напоминает ему об удушливой притихшей пустыне, которая обманчиво обещает спокойствие и умиротворение, но вместо этого одаривает исключительно выстрелами вражеских винтовок.

Они останавливаются возле покатого утеса в пару метров высотой. Спускаются по крутой тропинке к самому берегу - Брэд тащит доску, Рэй плетётся позади, продолжая трещать о прямой зависимости ветра и высоты волн; о том, что на Венере раньше, вполне возможно, имелась жизнь; и о том, какой фильм они могут посмотреть сегодня (Рэй взял в прокате Людей в черном и четыре части Крепкого орешка, но не прочь глянуть что-нибудь по кабельному, если Колберт сам того захочет). Персон не замолкает до тех пор, пока босые пальцы ног не утопают в тонком слое прибрежной пены. Вода постепенно остывает после дневного солнца, но у берега она всегда теплая, поэтому он даже не ежится, забираясь в океан почти по колено.

- И ты, блядь, уехал от всего этого в сраный Ирак? - наклоняясь, чтобы зачерпнуть жадными пальцами пригоршню воды, бросает через плечо Рэй. - Да тебе мозги отбили ещё до службы, походу. Дай мне доску, я готов.
- К чему, интересно? Нельзя взять да и встать на серф в первый же день, безмозглое фермерское отродье. Вылезай, будем на берегу тренироваться.
- Тренироваться ловить волну, стоя на песке? Взгляни на меня, я как долбаный Киану Ривз! Я готов оседлать океан, так что будешь сегодня Патриком Суэйзи*. Только без грабежей и прочей ереси.

И Рэй улыбается, широко, как обожравшийся экстази школьник. Брэд не может отказать, да и не пытается особо, поэтому через пару минут они уже по пояс в воде, и Персон крепко держится ладонями за бока серфа, оседлав его только с третьего раза.
- Это труднее, чем кажется, - не жалуется, а скорее комментирует он Колберту, и тот невольно закатывает глаза.
Через час им обоими надоедает. Волн почти нет, а Персон с неожиданной расторопностью поднимается на доску и даже способен устоять на ней какое-то время - первый эксперимент кажется удачным. Брэд постоянно поддерживает его за лодыжки или любую другую часть тела, и это охуенно отвлекает, поэтому Рэй первый предлагает перебраться на берег.

Небо висит над горизонтом широким полотном звезд, застилает океан далеко вперед, покуда хватает взгляда. Рэй бросает доску на песок, садится сверху и дотягивается до сброшенных штанов, чтобы вытащить наполовину отсыревшую пачку сигарет. Осталось всего три штуки, и только одна из них всё ещё не утратила способности воспламеняться - Персон прикусывает её губами и чиркает пару раз зажигалкой, пока, наконец, легкая дымка не пролегает тенью у его губ. Брэд садится рядом и песок липнет к его мокрой заднице, но это то, к чему привыкли все жители Города Ангелов - к песку, который прибивает океанским бризом, и к соли, оседающей на губах после недолгого заплыва. Колберт даже не замечает этого, потому что привык с детства. Для Рэя же все в новинку, и его переполняют чувства, с которыми он не может справиться. Грудную клетку надрывает, как от жестокого кашля, и Персон внезапно поднимается на ноги. Его слегка пошатывает от усталости после часа в воде.
- Охуеть, - говорит он тихо, почти шепотом, но Брэд слышит его и улыбается.
А потом Айсмен задирает подбородок и видит, как Рэй заходится в радостном собачьем вое. Вскидывает свою скуластую рожу и складывает губы, и звук получается почти неотличимый от настоящего. Колберт ржёт и подвывает, глубоко и ненатурально, но весьма старательно - и их наверняка слышит вся округа, но в этом ничерта нет, потому что в радиусе нескольких метров ни одной живой души.
Рэй размахивает руками и случайно проезжается пальцами по мокрой макушке Брэда. Ему нравится это ощущение, и он невольно задерживает ладонь, но Колберт - блядский морской пехотинец - замечает это, как идеально натренированная на любые изменения борзая. Он смыкает губы и замолкает, все ещё глядит на Персона, но уже совсем иначе.

Зрачки у последнего большие, черные и блестящие, наверняка немного покрасневшие из-за соленой воды, но в темноте этого невидно. Нижняя губа слегка вздрагивает, как будто Рэй собирается что-то сказать, но Брэд не слышит ни звука - и просто дергает парнишку на себя. От неожиданности Рэй поскальзывается на мокрой поверхности серфа, успевает удержаться, но всё-таки подаётся вперед.
Колберт целует беспрекословно - так, будто приказывает. Его рот влажный и бережный, и Рэй всё-таки решает принять более устойчивое положение в пространстве. Его руки резко сцепляются на шее Брэда, и он неуклюже заваливается сверху, но потом перебирается окончательно на серф и садится на колени. Язык Брэда исчезает из его рта, и Рэй чувствует внезапнные уверенные поцелуи на своем подбородке, на своей шее - ровно до горлышка гидрокостюма - затем вправо и где-то возле уха. Ему становится волнительно и жарко, и он даже не успевает вспомнить о том, как сильно и как давно хотел чего-то подобного - ему просто не хватает смелости. Рэй мычит что-то приглушенно и невнятно, и Брэд нихрена не различает слов, но всё равно кивает - и возвращается к рэевскому рту, к его такой пиздливой пасти, которая может быть убедительно красноречивой, но сейчас не способна ни на один адекватный набор звуков.
Персон жадный и торопливый, и его руки уже исследуют плечи Айсмена, но тот перехватывает инициативу. Он тянется пальцами к члену Рэя и поглаживает его сквозь тонкий слой эластичной ткани, парень толкается вперед и чуть ли не хнычит, и это невероятно льстит.
- Перевернись.
Персон переворачивается на живот, и Брэд разбирается с клапаном, пуговицами и молнией. Всё это время Рэй нетерпеливо елозит по серфу, поэтому вытащить его из проклятого костюма довольно трудно - но Колберт бравый солдат, и невыполнимых задач для него не существует.
В темноте Персон кажется ещё бледнее обычного. Брэд поглаживает его по животу и спускается ниже, закидывает тощие ноги себе на плечи. У Рэя выпирают колени (да и все другие кости, способные выпирать), и Айсмен целует их - нежно и сдержанно, но Персон все равно стонет и не стесняется в выражениях.
Колберт наклоняется вперед и целует Рэю низ живота. Он зажимает губами головку члена, затем заглатывает полностью - и начинает посасывать, двигая головой вперед-назад.
Персон не знает, за что ухватиться, поэтому цепляется за бортики серфа, собирая песок под ногтями. Брэд придерживает его за бедра, и это очень кстати в данный момент, потому что спина Рэя вся влажная от пота, и он скользит по нагревшейся доске, так и норовя треснуться головой об её заострённый угол.
- Брэд...Брээд, слушай, я...
Рэй пытается отстраниться, но его всё ещё удерживают. Рот Брэда становится настойчивее и быстрее, и в какой-то момент Рэй резко затихает и толкается вперед. Кончает он, вопреки ожиданиям, почти что молча - и этот забавный факт Брэд ему ещё припомнит.
А сейчас он только откатывается в сторону и тяжело дышит. Где-то в песке до сих пор дымит полузатушенная сигарета, но толку от неё уже нет - и Айсмен залезает в собственный карман.
Его пачка осталась дома. Как удобно.
Он переводит взгляд на запыхавшегося Рэя. Тот смотрит в небо, растерянно и как-то отрешенно, раскидав руки и ноги звездочкой.
- Порядок? - на всякий случай уточняет Брэд.
Персон какое-то время молчит, потом кивает, соглашаясь.

На самом деле, ему пиздец как неловко. Пожалуй, если бы он мог, он бы провалился сквозь землю, а потом ещё сквозь её ядро - и даже там эта одуревающая волна стыда не оставила бы его в покое.
Рэю хотелось, чтобы все было иначе. Он вспоминает тот однодневный приезд Натаниэля Фика, и на душе становится совсем погано - наверняка, этот идеальный во всех отношениях лейтенант не позволял себе таких детских слабостей рядом с Брэдом. Не загребал беспомощно простыни, не вел себя, как чувствительный растроганный идиот, не кончал за несколько минут и уж тем более не оставлял оппонента в полувозбужденном состоянии.

- Поехали домой, - шепотом предлагает Айсмен, задевая кончиками пальцев руку Персона.
Рэй одергивает ладонь и поспешно поднимается на ноги.
Ну и налажал же он, ну и налажал - крутится в голове, пока они собирают вещи и поднимаются по крутому спуску к машине.
Брэд загружает серф в багажник, пока Рэй дожидается его на переднем сидении.
Надо бы спросить, что случилось - но Колберт не привык так решать проблемы, поэтому половину дороги они проезжают в полном молчании. Затем ему в голову приходит идея включить радио и на удачу первыми оказываются AC/DC. Пародийным голосом Брэд начинает подпевать "Highway to hell" и даже не смотрит в сторону Рэя, но мысленно надеется, что это сработает.

Персон борется с собой добрые полминуты, но на припеве не выдерживает - и, постукивая по бардачку ладонями, присоединяется к исполнению.
Вместе они звучат на удивление слаженно.


*отсылка к фильму "На гребне волны".

Брэд/Рэй, должно было стать финальной частью, не стало хдд

В такие дни мать обычно покупала пирог. Она перекладывала его на широкую молочного цвета тарелку, слегка сминала края пальцами, разогревала несколько минут в духовке - чтобы выглядело так, будто она только что сама его приготовила. Будто Рэй ещё не успел оторвать жопу от кровати, а она уже вспомнила и позаботилась о его праздничном завтраке, в этот его праздничный день. Рэй был некудышным сыном, но иногда ему удавалось сыграть правильно - в частности, благодарность за такой щедрый подарок судьбы была вполне в его репертуаре.

Сегодня надеяться на приторно-сладкий запах яблочного пирога не приходилось - и это была первая мысль, отсалютовавшая Персону после пробуждения. Не разлепляя глаз, он бездумно ткнулся носом куда-то вправо, надеясь впечататься в теплое плечо Брэда. К рэевскому неудовлетворению выяснилось, что вторая половина кровати пустовала. Чокнутые морпехи встают с петухами.

Персон лениво перекатился на спину и вперил мутный ото сна взгляд в потолок. Невыносимо хотелось пить, но ещё сильнее хотелось уснуть снова - и проснуться в следующем дне, который не будет таким важным и незначительным в одно и то же время. Новый день, в котором Брэд проснется позже самого Рэя. Или Рэй проснется раньше - относительная математика.

После вчерашней текилы во рту оставался мерзкий кислый привкус. Рэю подумалось, что его рот зачастую не имеет ничего общего со своим хозяином. Ну, в смысле, вот он, Персон, уже проснулся в день своего рождения, готовый к праздничным вымпелам и прочей херне вроде материнских поздравлений по телефону, а его пасть, с двумя широкими рядами зубов, все ещё во вчерашнем вечере, с выпивкой и дурными последствиями.
В детстве он мог сожрать полтюбика зубной пасты (банановую и клубничную, ментоловая обычно служила по назначению).

А ещё в детстве он просыпался в свой день рождения с предчувствием чего-то невероятно охуенного. Даже если он знал наверняка, что ничего интересного в этот день не случится - это ощущение наполняло до самого костного мозга, ненавязчиво, но приятно. Говорят, такое у всех, но с возрастом это проходит. Странно, что у Рэя не прошло.

Брэду он так и не сказал. Не из ложной скромности (Рэй и скромность, ну конечно), а просто потому, что в принципе имел привычку вспоминать о своем празднике непосредственно в день этого праздника. В этот раз Персон спохватился накануне - вчера вечером - но не смог подгадать удобного случая. Полдня Колберт провел у океана, а когда вернулся, они предались совместному дебоширству, и тут уж этот незначительный фактик умудрился затеряться в двух литрах переведенной текилы и гладко выстеленных брэдовских простынях.

Рэй подумал, что скажет Брэду сегодня. В конце концов, день рождения - его любимый праздник (да, собственно, и единственно признанный), к тому же информация подобного рода достойна получателя.

Персон ещё раз перекатился на кровати и сполз с неё, проскользив на брюхе. В выдрессированной военным порядком комнате Брэда в одиночку Рэю всегда становилось неуютно, поэтому он торопился перебраться в ванную как можно скорее. Там его каждый раз, словно верная жена, дожидалась широкая ванна с высокими бортиками. После постоянно барахлящего душа метр на метр, который стоял у них в трейлере, подобное казалось роскошью. Рэй мог проторчать там с пару часов - и Брэд любезно закрывал на это глаза.

Когда Рэй выбрался из воды, было около двенадцати. Он умудрился намочить коврик, пока вылезал, поэтому ногам было сыро и неприятно, но Персон всё равно задержался перед зеркалом. Вчера он снова где-то проебал свою зубную щетку, поэтому зубы пришлось чистить пальцем - отчего вся морда у него была в белых пузырях, периодически стекающих по подбородку. Рэй смыл всё это дело под тихое мычание "Happy birthday, Mr President" и задержался у зеркала ещё не секунду, скептично осматривая небритую физиономию.

- Что-то ты не выглядишь старше, парень, - поделился он со своим отражением.
Заранее сваленная в углу груда одежды перекочевала на все ещё влажные плечи и бедра. Футболка тут же прилипла к спине, бесформенные шорты повисли на выпирающих костях.

Брэд должен был вернуться через час или около того - если океан был достаточно послушным сегодня. Обычно он приезжал к ланчу (у Рэя это был завтрак). Персон успевал приготовить две порции бекона на шваркающей маслом сковороде, поджарить тосты, яичницу и ещё какую-нибудь херню, потому что довольствоваться малым Колберт предпочитал преимущественно на войне, а во все остальное время расправлялся с едой так, будто это был последний шанс набить желудок.

Уже спускаясь по лестнице, Рэй услышал какой-то шорох на кухне. Он слетел вниз, опираясь в большей степени на перила, и завернул в кухню.
- Нихуя себе, кто здесь, - протянул Персон, разглядывая расслабленную спину Колберта.
Тот не обернулся, но Рэй и без того смог распознать усмешку в его голосе.
- Именно. И, в отличии от одного тощего присосавшегося паразита, я действительно здесь живу.
- Я привношу в этот дом уют, чтоб ты знал, - беззаботно парировал Персон, залезая на один из стульев возле барной стойки. - По-моему, тебе бы даже не мешало платить мне за это.
- За разъебанные диваны, разбросанные носки и непонятные следы на коврах?
- Это блинчики? - слегка приподнимаясь на стуле, спросил Рэй, стараясь заглянуть Колберту за плечо. - А джем есть?
- Черничный, - сосредоточенно оповестил Брэд, переворачивая содержимое сковородки.
- Ооо, идеально. Погоди-ка, а с хера ли такая милость?
Колберт, наконец-то, обернулся. С лопаткой для блинчиков он выглядел весьма по-домашнему.
- Угадай с первого раза, а, - мужчина невесомо улыбнулся и кивнул в сторону стола.
Рэй проследил за взглядом Брэда и обнаружил на отполированной до блеска столешнице узкую черную коробочку. Персон вскочил на ноги и в два шага сократил дистанцию. Возле коробочки, больше напоминающей одну из тех, в которых дарят обручальное кольцо или набор из цепочки и серьг, лежала однотонная квадратная открытка.
- Ну ты и пидарас, Айсмен - пропел Рэй, стараясь скрыть удивление от внезапного подарка.
Первой он ухватил открытку. На обложке была напечатана весьма скромная надпись известного содержания, просто и со вкусом: "С днем рождения".
"Не проеби" - гласили небрежно вычерченные буквы на внутренней стороне. Очевидно, речь шла о содержимом подарочной упаковки, и Рэй всерьёз насторожился, не окажется ли там какая-нибудь богомерзкая гомосятская хуйня, которая заставит его прочувствовать всю неловкость момента.
Отложив открытку, Персон взял в руки коробочку. Он ощущал на себе взгляд Колберта и уже приготовился изобразить радостную рожу, что бы ни оказалось внутри. Однако то, что Рэй там обнаружил, игры на публику не требовало.
- Это твой жетон, - как-то растерянно произнес он, разглядывая поцарапанную пластинку с мелкими буквами.
- Я бы выбрал что-нибудь покруче, но ты трепешься о важном только спьяну, поэтому у меня не было времени, - объяснил Брэд.
Персон поднял на него недоумевающую физиономию.
- Ты подарил мне свой жетон?
- Типа того.
Повисла пауза. Брэд наблюдал за Рэем, пытаясь понять его реакцию, но минуты затишья с Персоном приключались крайне редко, поэтому даже зоркий глаз морпеха не смог привести Колберта к каким-нибудь умозаключениям.
- Если не нравится, выберем что-нибудь другое. А жетон можешь мне отдать.
- Херушки, - захлопнув коробку и буквально с детским собственничеством прижав её к груди, объявил Рэй.
Брэд облегченно выдохнул. Вот же кретин малолетний.
- Значит, понравилось?
- У тебя вон блины горят, - Персон широко улыбнулся и снова открыл коробку. - Блядь, это же настоящий жетон морпеха! Сквозь Ирак и Афганистан на твоей потной волосатой груди.
- Охуеть романтика.
- Ооой, завались.
Рэй подошел к тостеру, вытащил жетон за цепочку и тут же натянул оную на свою тощую шею. Отражение в тостере напоминало эффект рыбьего глаза - но Рэй остался доволен. Ещё минут пятнадцать он вертелся перед тостером, теребя подарок пальцами; померил его на руку, обмотав почти трижды вокруг запястья, затем вернул обратно на шею. Абсолютно идиотская (а когда-нибудь были другие?) улыбка никак не слезала с губ, однако Персон молчал - не потому, что ему нечего было сказать, а потому, что сказать хотелось неприлично много.
- Садись ешь уже.
- Ща-ща, погоди, - бросив последний взгляд на отражение в тостере, Рэй послушно уселся за стол. - Ты такая мамочка в этом фартуке. Двухметровая мужеподобная мамочка с сорок четвёртым размером ноги. Если б ты был телочкой, я бы тебя не завалил, чувак, серьёзно...
- Если бы я был телочкой, я бы тебе никогда не дал, - Брэд приземлил возле именинника тарелку с приличной стопкой блинчиков. - Ешь, сын. А после завтрака мы поедем в Диснейленд, и я даже разрешу тебе прокатиться на американских горках. Ты теперь большой мальчик.
Рэй ухмыльнулся, в двадцатый раз теребя пальцами жетон.
Через пару лет он и не вспомнит, каким образом выработал эту привычку, но это станет такой же неотъемлемой частью Рэя Персона, как болтовня и попсовые песенки.

@темы: Science Fiction/Double Feature

---

под морем море; чтобы ждать было круче

@темы: happiness is a warm gun, little miss Sunshine

---

ну спасибо, мистер фандом хд

---

какой-то у меня дичайший упадок самооценки
чего бы такого сделать с этим

---

12.05.2012 в 01:15

Пишет  Rusalka4:

Ну и Скарлет и Джереми. Для развития травы )))

(с)
1, 3, 3

---

слив

я просто не понимаю мотивацию некоторых близких мне людей в том, как они говорят говно о других близких мне людях
это можно, в принципе, прочувствовать и осознать, когда это кто-то из друзей или тех родственников, которые, в общем-то, даже по крови уже давно седьмая вода на киселе
но мне никогда, никогда блять не понять, зачем мама говорит всякую хуйню об отце, учитывая, что у него нет ни единого шанса возразить
я понимаю, что та ситуация моего детства, которая казалась мне чарующей и волшебной когда-то давно и которую я помню весьма смутно
полна скелетов
я понимаю, что у каждого есть минусы. и сейчас, вспоминая определенные вещи из своего детства, из того момента, когда мне действительно нравились Спокойной ночи, малыши, я начинаю осознавать, что все было не так
что родители ругались и много;
что ситуация в семье была дерьмовей некуда;
что кто-то страдал алкоголизмом, а кто-то изменял в это время;
что, в целом, я была единственным честным, искренним и наивно верящим во всякие там таинственные истории в нашей семье
я не идиотка. всё это очевидно, как день
но блять папа умер уже вот страшно подумать восемь лет как
ну почему каждый (а это случается так редко, что можно по пальцам пересчитать) раз, когда я вспоминаю что-нибудь
мама якобы в шутку излагает такие вещи, от которых сразу становится погано-препогано
потому что звучит все намного хуже, чем было
всегда в таких вещах звучит все хуже, чем было
и я просто не понимаю, зачем, ну зачем зачем зачем

иногда я задаюсь вопросом, какого было бы жить в семье, где люди хоть немного любят друг друга за недостатки
где действительно есть хоть что-то вроде семьи
не поймите меня неправильно, я люблю обоих этих придурков все равно и конечно оставила бы все как есть
но иногда мне приходит в голову - и от этого всегда тоскливо до чертиков
может быть, из меня бы выросло что-нибудь путное. ну хоть что-то
я не говорю о том, что подобное эгоистичное уебище сформировалось благодаря семейным обстоятельствам
уебище и само по себе, вполне возможно, сформировалось бы уебищем
но некоторые вещи в моем восприятии мира стереотипны, и это ужасно

мне кажется, отсюда моя тяга привязываться к окружающим. делать это медленно так, неспешно
но блять намертво вообще
и каждый раз разочаровываться, когда что-то идет не так
это как в стихотворении
"Просто с тобой уже это происходило:
кто-то уехал тогда
и тебя не взял."
иногда мне хочется говорить людям - возьмите меня с собой, ну пожалуйста
какого бы хуёвого содержания во мне не было
и доли мизантропии
я ведь люблю людей, ну правда
я не хочу, чтобы всегда было так. чтобы всегда была я и я и только блять я
думаю, это всего лишь проблема поколения, но от этого не легче ни разу.

@темы: безнадежно утрачивается форма, фактура, цвет;

---

вчера весь вечер мы собирали паззл и это прекрасно теперь хочу себе такую траву домой только её абсолютно негде будет разложить а сегодня почти весь день я гуляла с Нельсоном. Нельсон оказался аняня и ололо и злобным троллистым гоблиным, каких поискать ^^

---

ну и так как мне вообще нечем заняться и скука съедает меня до костей, я сейчас наконец-то пройду флешмоб хд и, может быть, кто-нибудь захочет написать мне ещё пару небритых рож в комменты, потому что ну не садиться же за рефераты, в самом деле хд

27.03.2012 в 13:57

Пишет  s.locker:
И еще один дурацкий флешмоб: персонажа в комменты - и три факта из хэдканона о нем.

мистер  First Lieutenant Nathaniel Fick:

1. Рэй

1. Персон до одурения любит детей. Подростком он как-то нянчил кузину на протяжении почти целого года и после этого у него стойкая любовь ко всем, кто младше двенадцати. Дети тоже любят Рэя, за кривляния и привычку улыбаться чаще, чем это делают другие взрослые.
2. Рэй ненавидит грызунов. В их трейлерном городке было полно крыс, причем большая их часть проживала на улице. Иногда он одалживал у соседа винтовку и палил почем зря, пока не пристрелит хотя бы штуки три. Зачастую, когда Рэй-Рэя расстраивала школа, он срывал злость именно на несчастных зверюшках.
3. Отец Рэя был порядочным мудаком, который бросил мисс Персон на шестом месяце беременности. Мама говорила Рэю, что "папа был дальнобойщиком и ему пришлось уехать задолго до того, как ты появился на свет, поэтому он даже не догадывается о твоем существовании. Если бы он знал, он бы обязательно вернулся". У Рэя так же есть сводный брат, Патрик, который старше его на четыре года. В возрасте шестнадцати лет Рэй сбежал из дома, чтобы найти отца, но наткнулся только на Пата, у которого прожил две недели. Там он впервые попробовал стоящую дурь, сделал первую татуировку и лишился девственности. После этого Патрик выгнал его, мотивируя свой поступок тем, что "из Рэя всё ещё может вырасти что-нибудь толковое". По праздникам они шлют друг другу открытки.

2. Брэд

1. Брэд был идеальным старшим братом. Его сестра младше его всего на полтора года, поэтому они все время прикрывали друг друга перед родителями. К слову, в отличие от Брэда, его сестренка та ещё бунтарка. Всю юность она провела на различных демонстрациях; и до сих пор приводит домой партнеров разных полов, чем невероятно шокирует мать.
2. Колберт не просто умеет, он любит готовить и делает это довольно часто. Его фирменные блюда в основном из мяса или рыбы, он не любит шоколад и сладкое употребляет в очень продуманных количествах. У Брэда есть целый набор блюд-ассоциаций, но эта информация зачастую строго засекреченная. Утка всегда в честь праздника, рыба - на удачу, паста - откровенный признак дерьмового настроения.
3. У Брэда вообще очень много собственных ритуалов, которыми он довольно редко делится с окружающими. После тяжелого расставания с потенциальной миссис Колберт он, в общем-то, вообще ни с кем ими не делится. Как пример - каждую вторую пятницу Колберт устраивает вечер старых комедий (среди которых в фаворитах те, что с Чаплином и де Фюнесом).

3. Брэйчик

1. У Рэя нефиговые проблемы со сном. Брэд стебет его на эту тему, но с упрямством наскоро смазанного хамви подливает Персону ромашковый чай во все ёмкости, до которых только могут дотянуться пальцы капрала. Со временем Рэй начинает лакать ромашку даже с большим фанатизмом, чем в былые времена - Ripped Fuel. От этого у него во рту всегда немного странный привкус, который приходится перебивать фруктовой жвачкой.
2. Рэя раздражали обои в спальне Колберта, поэтому он купил баллончик с краской и кислотно-зеленым написал на стене "Брэд - хуесос". Когда Брэд догнал Рэя на лестнице и завалил его на пол, этим же баллончиком он вывел на обнаженной заднице Персона мстительный крест, который не отмывался почти месяц. Обои решено было отклеить и заменить на что-нибудь более современное.
3. Поза наездника - любимая в сексе у обоих, но Рэй прибегает к ней только в случаях бессовестной манипуляции.

 billingsley

Стайлз

1. До того, как мама Стайлза умерла, он был с головы до ног полностью маминым ребенком. Не то чтобы они не ладили с отцом, скорее шериф чувствовал себя немного неловко, когда оставался с сыном наедине. Как это не грустно, но болезнь и скоропостижная смерть миссис Стилински упростила отношения между ними. Иногда между Стайлзом и его отцом проскальзывает недопонимание, но они ещё ни разу не поругались всерьез.
2. Стайлз с детства не любит кукол и клоунов. Он искренне считает, что нечто подобное могли придумать только злые люди, чтобы запугивать несчастных мирных жителей.
3. Иногда у Стайлза тоже сдают нервы. Это происходит незаметно, потому что Стилински не считает свои проблемы достойными внимания. В таких случаях его успокаивают пешие прогулки с наушниками или несколько кругов на грузовике.

запись создана: 27.03.2012 в 17:29

---

Как известно, в Питере запретили пропаганду гомосексуализма. Ежегодно десятки тысяч людей гибли от гомосексуализма, сотни тысяч становились калеками, инвалидами, сумасшедшими с вечно бегающими глазами, как у людей, что увидели Неописумый Ужас Из Глубин, но питерские депутаты отважно встали на пути чумы XXI века, защитив наше общество от самого страшного, что может быть на свете - однополого секса (хриплый голос явно сидевшего мужчины с галерки "Э, братан, не надо драматизировать!"). Захлестнувшей страну волне безудержной гомосексуальной вакханалии был положен конец. Поставлен. Воткнут. На что обиделась Москва, всегда стремившаяся превзойти Питер в ревнивом соревновании двух столиц. Ответ Мосгордумы питерским провинциалом был страшен - в Москве запретили не только гомосексуализм, но и вообще весь секс. Буквально. Пропаганда секса среди подростков теперь вне закона. Хорошо известно, что на порочную половую стезю подростков гонит исключительно пропаганда, и ни один школьник даже не подумает думать о сексе, пока не увидит соответствующий плакат, клип, не услышит воззвание или даже проповедь. После чего школьник пропал. Вместо того, чтобы учиться и набираться знаний, самые юные граждане страны, одурманенные лживыми обещаниями сексуальной пропаганды, начинают сношаться, трахаться и ебаться как сумасшедшие кролики. Забыта учеба. Забыт родительский дом. Забыта работа, планы на жизнь, планы на построение семьи. Грязный школьник отвратно ебется, скатываясь по спирали полового безумия к жизни на улице, наркотикам, бомжеванию, ранней смерти в жестокой драке за очередную самку. А мог бы стать врачом. Инженером. Космонавтом. Но станет лишь холодным окровавленным трупом в придорожной кровавой канаве. А все почему? Секс. Секс довел будущее России до ничтожества, до смерти, до забвения. Поэтому решение Мосгордумы запретить пропаганду этого злейшего из всех человеческих пороков я полностью одобряю и поддерживаю, и предлагаю не только запретить пропаганду и сам секс, но и начать принудительную кастрацию маленьких ублюдков в рамках программы по восстановлению национальной экономики. Стабильность, нефть и массовые кастрации подростков - вот залог будущего величия нашей любимой Родины! Ура! В смысле, чик-чик, школота. /с/

---

сегодня мы сгоняли на авенджеров исчо раз
и внезапно выяснилось, что конец фильма совсем не в конце фильма
нет, серьёзно, с этими суками скоро приноровишься титры до последнего слова просматривать




собственно, теперь остается лишь гуглить, что это за покрасневшая бугристая рожа в финале

---

мой коварный план сдать все докладики, рефератики, зачетики и прочие богомерзкие дела в начале мая, чтобы с середины начать строчить, как пулеметчик, все те фики, что я уже успела задолжать, симс ту би нат а клева уан
усыновленный Старком и Локи юный Питер Паркер уже снится мне в ночи
пор ке, диос мио, пор ке?

---

В этот прекрасный относительно солнечный день хочется пожелать себе всяких охуенчиков!
вроде там кудрявых мальчиков с трогательным прищуром
вдохновения
поскорее похудеть
ну и прочие тривиальные мелочи
пусть твой творческий путь сопровождают только самые крутые пидарасы, девочка моя, аминь и во веки веков!
крутого всем дня, чуваки ^__^
и вот ненапряжная попсовая песенка с морем в клипе

---

напишу немного о своей жизни, ибо что-то как-то подобные записи в этом дневнике не особо в моде хд
болею как пиздец святое дело по весне-то, да ещё перед днем рождения
дичайше жажду вытащить кого-нибудь покататься на роликах, правда, не в ближайшие пару дней, ибо особо далеко с такой больной головой я не уеду хд
решила заняться просмотром киношек, которые висят на "посмотреть" в кинопоиске
первое творение невероятно порадовало, прямо-таки тронуло до глубины души
Stage Beaty/Красота по-английски
повествует о жившем некогда очаровательном актере по имени Эдвард Каллен Кинестон, исполнявшем женские роли
и о его не менее очаровательной служанке, которая подтолкнула английский театр к революции, в честь чего Дездемон, Офелий и Джульетт начали играть представительницы прекрасного пола
линия их взаимоотношений настолько прекрасная и пугающая, что я сидела в состоянии легкого шока до самых титров

---