[Бумажный кораблик]

02.03.2011 в 23:59

Пишет  Бумажный кораблик:

Автор: Бумажный кораблик / Команда Полигональ / Роль в команде: Имитатор
Название: Closer
Саммари: школьные годы чудесные.
Пейринг: Имс/Артур
Рейтинг: близок к R
Предупреждения: характеры могут расходиться с канонными, но не потому, что автор так захотел, а потому, что герои ещё молодые и не совсем сформировавшиеся.


- Думаешь, его поймают? – спрашивает Джеф, сжимая сухими губами кончик самокрутки.
Артур приоткрывает дверь машины и ставит одну ногу на жёсткий песок. Удушливый воздух проникает в лёгкие, вызывая неприкрытое отвращение.
В городе снова жара.

Школа жизни, которую Артур проходил на протяжении всего своего обучения в Pershing High School, научила его тому, что чужая рука, сжимающая пальцы на его плече, и собеседник, затаскивающий его в ближайший туалет – первые признаки неминуемых побоев. В лучшем случае, двое-трое второсортных игроков футбольной команды пересчитают ему рёбра и отберут оставшиеся с выходных деньги. В худшем – его окунут головой в ближайший унитаз, и лёгкие наполнятся мутной водой со стальным запахом канализации, оставляя в горле мерзкий привкус, с которым невозможно справиться.
Артура затягивает в классную комнату выпускник, которого он уже видел прежде – воспоминания подбрасывают чёткий образ лица и стрижки, отсутствие стиля; затем вспоминаются куртка или любой другой атрибут футбольной команды, неудачное имя на «Р» - Редьярд? Роланд? Ричард? - английский акцент, ухмылка и «Арти». Они пересекались до этого – пару раз в столовой и столько же в библиотеке, - пересекались с «просто Имсом», с человеком я-ненавижу-своё-имя. Артур хмурит переносицу, вспоминая что-то ещё, нечто очень важное.
«Дисграфия*», - произносит он вслух, прислоняясь к двери спиной.
Имс закусывает щёку, смотрит Артуру в глаза, и тому хочется поёжиться. Артур не знает, ударят его сейчас или нет, но может с лёгкостью представить, как имсов кулак встречается с его скулой, как хрустит нос, как приходится отхаркиваться кровью на пол.
«Позови меня в гости», - внезапно говорит Имс, усаживаясь на учительский стол. На старшекласснике снова какая-то идиотская футболка, прямые джинсы, закатанные до колен – нынче в Детройте невыносимо жаркая весна, от солнца сгорают леса и дымится асфальт – и сланцы. «Завтра, около девяти, как тебе?»
Артур нервно сглатывает. Между его лопатками прокатывается дрожь, словно ему за шиворот вылили стакан ледяной жидкости. Ощущение такое реально, что ему хочется пощупать футболку рукой.
«Мать завтра дома», - зачем-то говорит Артур. Он думает, что ситуация граничит с бредом, но всё равно добавляет: «Если хочешь, можешь прийти сегодня. В восемь будет нормально».
Имс кажется победителем. Он спрыгивает со стола, открывает небольшой деревянный ящичек, вытаскивает пару листов – кажется, это стол учителя математики? – и протягивает их Артуру. Артур достаёт из сумки огрызок карандаша и рисует схему проезда прежде, чем успевает до конца осмыслить происходящее. Ему кажется, что он очутился в форс-мажорных обстоятельствах и окружающая его обстановка утратила границы. На этом моменте он чувствует себя погибающим во время шторма или, возможно, торнадо. Ветер преобладает над человеком, и, в данной ситуации, ветер – это Имс.

Их с матерью квартира в Детройте выглядит бедно: однотонные бежевые обои в обеих комнатах, потрескавшаяся плитка на кухне, заметный недостаток мебели, надрывно скрипящие полы, заржавевшая сантехника и продуваемые окна. Мама Артура живёт тем днём, когда она, наконец, дебютирует в кино и на полученный первый гонорар купит сыну кровать и сделает ремонт в квартире. Сейчас она нянчиться с чужими детьми и обучает их французскому языку, а по ночам репетирует в крошечном театре с труппой таких же «начинающих» актёров. Артуру кажется, что однажды маму добьёт какое-нибудь из полутора десятка всех её хронических заболеваний, и надеется, что к этому моменту они уже исчезнут из поля зрения друг друга.
Его комната выглядит так, словно он въехал сюда пару дней назад и до сих пор не распаковал вещи – надувной матрас на полу, небольшая тумбочка с настольной лампой, низкий кофейный столик, полностью заваленный книгами; разложенные на полу стопки учебников; ноутбук на подоконнике; широкий шкаф и две большие картонные коробки в углу.
Дом, который они променяли на жалкую квартиру в Детройте, никогда не был особо любим Артуром, но их нынешнее жилище просто вызывает приступы отчаяния. Приглашать кого-то сюда равносильно добровольному унижению, и Артур добавляет это в свой список «Почему-не-стоило-звать-Имса», в котором и так уже около двух десятков пунктов.
Раскиданные по комнате книги вызывают раздражение, поэтому он собирает их в ровные стопки и складывает в одну из картонных коробок. Он думает о том, что первые две вещи, которые он купит в свою новую квартиру – это кровать и книжный шкаф. Сначала он выберет квартиру, а потом закажет себе по каталогу кровать и широкий стеллаж для книг.
До восьми часов вечера он успевает убрать всю квартиру, сходить в магазин, приготовить пасту – для себя и для мамы, а вовсе не для Имса; пусть переваривает фаст фуд, - сделать лабораторную по физике и засесть за «Повелителя мух». Время напоминает эластичную ленту, вытянутую в проволоку и связавшую его по рукам и ногам.
Ровно в восемь раздаётся звонок в дверь. Артур отрывает голову от книги и несколько секунд смотрит на входную дверь. Кажется, будто с момента их разговора прошло несколько недель, и он уже успел позабыть о своём потенциальном госте. Артур убирает ноги со стола, откладывает книгу и встаёт со стула.
Он дважды проворачивает ключ и даже не смотрит в глазок – привычка человека, выросшего в небольшом городке, где все соседи знают друг друга с детства.
«Детка, смотри, что у меня есть», - с порога улыбается Имс, зажимая двумя пальцами пакетик с травкой. «Пробовал?», - он без приглашения проходит внутрь, оценивающе оглядывается, дожидаясь ответа, и снимает с себя куртку.
Артур забирает её у Имса из рук, проявляя остатки гостеприимства.
«Нет», - он проходит на кухню и достаёт зажигалку из выдвижного ящика. «Всю жизнь ждал тебя для этого».
Имс ухмыляется ещё шире.
«Значит, сегодня твой день, Арти», - Артуру совершенно непонятно, что происходит. Какое-то время он просто наблюдает за действиями Имса, затем притаскивает ноутбук из комнаты и включает музыку. Он совершенно точно помнит, что под музыку легче расслабиться.
Имс пододвигает к себе соседний стул и похлопывает по нему ладонью, призывая Артура сесть. Артур делает музыку громче и садится рядом.
Первая затяжка не приносит никакого удовлетворения. Имс щурится, когда затягивается, и его пальцы сжимают сигарету нежно, почти с любовью, он поворачивает её к Артуру, позволяя втянуть дым из его рук. Артур облизывает губы и затягивается ещё раз.
Спустя две скуренные самокрутки, Имс втирает ему что-то про удивительный цвет глаз и классную задницу. Артур слышит только музыку и вибрирующие интонации чужого голоса, ему кажется, что грани комнаты растекаются по его коже – что-то щекочет руки, и он никак не может понять, что именно.
«И тут она влепляет мне пощёчину на глазах у всего паба», - торжественно объявляет Имс, когда CD заканчивается и на кухне повисает пауза.
«Это объясняет твой переезд в Штаты», - тихо произносит Артур и внезапно эта мысль начинает казаться ему настолько забавной, что он смеётся. Он слышит вторящий ему гортанный смех Имса, и шутка кажется ему просто превосходной – он тонет в собственном смехе, чувствуя, как напрягается живот и начинают болеть скулы, но не может сдержаться. Кажется, будто внутри него кто-то зажёг факел – от этого огня горячо и безумно душно, но вместе с тем невероятно хорошо, как будто по венам пустили удовольствие.
Артур закрывает глаза, продолжая смеяться, и кладёт голову на имсово плечо. Ноут прокручивает диск несколько раз и, наконец, включает музыку по новой. Артур улыбается и открывает глаза. Потом он наверняка вспомнит, как гипнотизировал взглядом шею Имса, расположив голову на его плече.
Воротник имсовой футболки закрывает обзор, и Артур приминает ткань указательным пальцем. Он чувствует, как Имс перестаёт смеяться, и на несколько секунд они оба замирают в исходном положении. Артур смотрит на загорелую шею, всё ещё удерживая ворот, и часто дышит. Ему кажется, что травка сделала его вампиром, и теперь она же побуждает к действию. Он даже не раздумывает перед тем, как прижаться губами к шее Имса и закрыть глаза. Сердце пропускает удар – Артур чувствует это очень чётко – и медленно ускоряется.
Имс окончательно затихает и, судя по всему, перестаёт дышать. А через секунду он уже резко поднимается на ноги и вжимает Артура в стол, целуя его тонкие губы – жарко, очень жарко и не хватает воздуха, - и шипит «Арти, детка».
Медленную мелодию сменяет громкий вопль солиста, барабаны разрывают паузы и артуровы барабанные перепонки. Он чувствует, как стол сзади начинает медленно отъезжать под их напором, и придерживает его рукой.
Гитарное соло – Имс кусает его за шею, подсаживает на стол и запускает ладонь под футболку. Артур опирается одной рукой на столешницу и откидывает голову, ему кажется, что музыка растворяется в нём, пробуждая жар во всём теле – вот только жар пробуждает далеко не музыка. Имс стаскивает с него футболку и притягивает к себе за шею, Артур рвано целует его в ответ и цепляется большим пальцем за ремень.
«Похоже на порно», - смеётся он в губы Имса, спихивая что-то хрупкое и звонко разбивающееся со стола.
«В порно ты был бы девственником», - ремень летит в сторону холодильника, и руки замирают на пуговице. Артур медлит, и Имс, как хорошая борзая, улавливает это смятение. «Да ты что, серьёзно?» - музыка застывает в лёгких, наполняет каждую клетку. Артур молчит, позволяя ей душить тишину голыми руками.
«С днём рождения, Имс», - англичанин поздравляет сам себя, даже не пытаясь скрыть ухмылку. «Только в этом случае нам нужна кровать, Арти» - произносит он, и Артур кивает в сторону коридора.
Они поднимаются со стола, и для обоих это равносильно расстрелу на месте. Имс не сдерживается первым, притягивает Артура к себе и продолжает целовать, даже когда они пересекают кухню, врезаются в какой-то ублюдочный косяк, роняют вешалку в коридоре и, наконец, достигают комнаты Артура.
Имс кусает его губы. В комнате достаточно темно, но им хватает и уличных фонарей. Тусклый свет разливается по полу, бежит по облезшему ковру, Артур подводит Имса за руку к подоконнику – он любит визуальный контакт, а сейчас его недостаточно.
«Может, срежем?», - спрашивает Артур, лихорадочно улыбаясь, когда его пальцы зажимают верхнюю пуговицу.
«Хер тебе, это любимая футболка», - Имс помогает ему расстегнуть весь этот пиздец, а Артур успевает подумать о том, как сильно ему хочется материться.
Ему хочется дать грубую характеристику каждому попадающемуся на глаза предмету, даже Имсу, особенно Имсу.
Артур падает на матрас, чуть ли не прикладываясь головой об угол тумбочки. Они оба уже несколько минут как голые, но Имс до сих пор медлит.
«Сделай музыку погромче», - просит Артур, когда имсова рука поднимается по его бедру в сторону живота.
«Ты охренел?», - шепчет Имс, наклоняясь, чтобы поцеловать Артура в шею, и встречает невозмутимый взгляд. Дьявол, как будто Артур вовсе и не хочет его до дрожащих коленей.
Музыка становится громче, и Имс возвращается в комнату, зажимая губами самокрутку. Они раскуривают её быстро, вытаскивая друг у друга из рук, прижимаясь губами и втягивая ртом чужой дым, целуя рвано и весело.
Имс берёт его сдержанно, нежно, срываясь грубыми поцелуями на губах и шее. Артур гортанно стонет, вжимаясь мокрой спиной в матрас, и застревает в этом вечере всем своим затуманенным сознанием.

Артур просыпается до звонка будильника, и этот промежуток в четыре минуты кажется ему настоящим мучением. Всё тело сводит от усталости, как будто он не спал примерно целую жизнь, а виски отбивают в голове торжественный марш, заставляя сощуриться и зажать одно ухо ладонью.
«Как голова?», - тихо спрашивает лежащий рядом Имс, поглаживая Артура большим пальцем по плечу.
Вместе с этим голосом резко накатывают воспоминания. Артур помнит, как впервые затянулся чем-то, крепче петрушки (в классе, возможно, третьем), как впервые поцеловался, как впервые…
«О, Господь всемогущий», - Артур атеист, но бывают ситуации, когда своё удивление невозможно выразить цензурными словами более ёмко.
Он буквально чувствует боль чуть пониже спины, уже предвидит все неприятности пешей ходьбы до школы и обратно. Ругательства так и лезут с языка, но Артур сдерживается и молчит.
«Со всеми это однажды случается. По крайней мере, если тебе повезло в жизни», - Имс ухмыляется и тянется к губам Артура.
На этом моменте и раздаётся звон будильника.
«Ооо, тебе нужно срочно уходить», - отталкивая от себя Имса, заявляет Артур и поднимается с матраса.
Подобное даётся ему с немалым трудом, и парень хмурится, пытаясь привыкнуть к ноющим раскатам по всему телу и резкой боли в одном, совершенно определённом месте.
«Эй, полегче», - Имс поднимается следом за ним, и только тут Артур замечает, что они оба всё ещё голые. Имса, впрочем, это ничуть не смущает. Он кладёт руку Артуру на талию и притягивает к себе. «Как голова?», - повторяет он свой вопрос.
«Две таблетки аспирина явно не лишние. Но я в порядке, правда. А вот тебе нужно собираться, скоро вернётся мама из своей труппы».
Его мать никогда не против обнаружить симпатичного представителя противоположного пола в своей квартире – Артур прекрасно об этом помнит. Вот только на ближайшие тридцать лет он планирует оставаться единственным мужчиной, посещающим мамину обитель.
Они приводят квартиру в относительный порядок, убирают мусор с кухни и собирают травку с пола, проветривают комнаты. Артуру всё ещё трудно ходить, и его шея выполнена в ретро стиле – красные пятна в хаотичной последовательности. Он разглядывает себя в зеркало, пытаясь расчесать спутавшиеся лохматые волосы, и вспоминает хотя бы один предмет своего гардероба, способный скрыть нечто подобное.
Когда он выходит из ванной, в двери проворачивается ключ. У Артура холодеет спина.
«Вылезай по пожарной лестнице», - приказывает он Имсу, открывая окно и выуживая из шкафа первую попавшуюся – и, вероятнее всего, единственную – рубашку с высоким горлом. Дверь в коридоре открывается, и Артур слышит уставший голос матери: «Арти, ты уже проснулся?».
Имсу приходит в голову мысль о том, что Артура, возможно, только два человека на свете называют таким сокращением. Он тормозит, уже перекинув обе ноги в сторону пожарной лестницы, и оборачивается назад.
«Да, мам. Как репетиция?» - дружелюбно спрашивает Артур, бросая в Имса ненавистным взглядом.
Тот остаётся сидеть на подоконнике, слегка покачиваясь – Артур не видит, но он более чем уверен, что Имс болтает свешенными ногами.
«Проваливай», - гневно шепчет Артур сквозь зубы, подходя к окну и выталкивая гостя из комнаты. Поцелуй выходит внезапный, поспешный, жёсткий – но оба так откровенно его хотят, что абсолютно плевать, каким он получится.
Уже выходя из дома, Артур замечает упавшую на пол куртку Имса. Это куртка футбольного игрока – квотербека, что касается Имса – с номером и фамилией. Парень прячет её в своей комнате, чтоб у мамы не проснулись какие-нибудь подозрения. Почему-то Артуру даже в голову не приходит мысль о том, что куртку мог забыть «просто друг» или «всего лишь одноклассник». Он более чем уверен, - подобное остаётся только после любовников.

Артур поставил условие – всё происходящее должно остаться между ними. Никаких посторонних ушей, глаз, рук; они не встревают в жизнь друг друга, не соприкасаются в школе даже взглядами. Не должно быть одностороннего вмешательства или даже обоюдного вмешательства. Никакой дружбы и никакой напускной ненависти.
Иными словами, Артур оставил Имсу исключительно ночи, проведённые с ним наедине. Частый и жаркий секс до утра – кто бы знал, что малыш Арти так втянется, - покалеченная мебель, долгие ночные разговоры и пожарная лестница. Имс даже начинал подозревать, что старушка из соседнего дома специально перенесла поливку цветов на утреннее время, чтобы иметь возможность лицезреть его, полуголого, перелезающего в семь часов утра через соседский подоконник.
В первое время условие казалось Имсу просто идеальным – Артур самостоятельно освободил его от всех обязательств. Но потом старшеклассник осознал, что его так же лишили всех прав – ему приходилось наблюдать со стороны за тем, как какие-то ублюдки издеваются над Артуром на протяжении всего учебного дня, и всё, что Имс мог сделать – это пройти мимо и «случайно» толкнуть мучителя плечом в стену.
Он был единственным учеником в школе, кто не мог выдержать подобной травли, но и он же был единственным, кому не дозволялось встревать по объективной причине. Имс прекрасно осознавал, что Артур не воспримет помощь должным образом и исключительно из принципа разорвёт все контакты – которых и так, к слову, было немного – приходилось умывать руки.

Артур живёт в предвкушении лета. Он не любит жару – но в этом году она и так наступила раньше; он не любит каникулы – но одиночество ему больше не угрожает. Поэтому, вопреки своим предубеждениям о том, что лето – это пара душного опустошения, Артур отсчитывает каждый день, оставшийся до каникул.
Родители Имса работают на дому, поэтому встречаться получается только когда мать Артура погружается в свои репетиции. К огорчению обоих, в последнее время она делает это всё реже. Имс мастурбирует на Артура, Артур дочитывает «Американскую трагедию», оба тоскуют в разных частях Детройта, но ни черта не могут поделать.
Имс затягивает Артура в ближайшую классную комнату, мимолётно касаясь пальцами его ладони.
«Мои родители уезжают сегодня днём. Заглянешь?» - Имс непринуждённо пожёвывает нижнюю губу, и это, к слову, сильно отвлекает.
«В четыре. Мне нужно сдать книги в библиотеку».
Артур позволяет Имсу зарисовать схему проезда, но все названия подписывает самостоятельно – они тренируются, но с координацией в алфавите у Имса по-прежнему очень туго, зато имитация даётся ему в разы лучше, чем Артуру.
Артур надеется, что однажды Имс всё-таки научится писать грамотно, ровно как он надеется, что Имс не научится никогда – и тогда Артур сможет сам записывать для любовника всё, что необходимо.
Имс думает о том, что сегодня у них годовщина – два месяца. Они оба отрицают подобный вид праздника, но Имсу всё равно хочется купить немного вина, травы и фруктов, хочется приготовить ужин или обед, а, ещё лучше, завтрак. Он улыбается, и они поочерёдно выходят из классной комнаты.

Спустя два урока, Джеффри уговаривает Артура сходить с ним в столовую. Он любит поговорить за едой, и ему нужны слушатели, поэтому Артур готов сжалиться, хотя перспектива полчаса выслушивать различные умозаключения одноклассника кажется отнюдь не радужной.
«Ты должен постоять за себя, Артур», - говорит Джеф, шумно прожевывая сэндвич. Артур смотрит на листик салата, застрявший в Гранд Каньоне между передними зубами Джеффри, и щурится, автоматически размешивая вилкой содержимое своей тарелки.
«Думаешь?» - спрашивает Артур у салата во рту собеседника, с трудом отводя взгляд.
«Несомненно», - Джеф обхватывает трубочку пухлыми губами, втягивает через неё сок, и полощет им рот.
Артуру кажется, что никого отвратительнее Джеффри он ещё не видел.
«Знаешь, чувак, что именно тебе требуется?» - интересуется парень, облизывая уголки губ. «Ответить им за все те унижения, что ты пережил» - Джеф закусывает трубочку зубами. Теми зубами, в которых всё ещё виднеются остатки салата. «Сделаешь это один раз – и они отвалят. Просто сделай это!».
И Артур делает.

На следующий день он приходит в школу в рубашке с высоким воротником и в широких тёмных очках. Когда его спрашивают, почему он выглядит сегодня так «необычно» (по-идиотски – думается самому Артуру), он выдумывает историю о том, что его глазной врач посоветовал воздержаться от любых ярких раздражителей. Артур заслуживает жалость окружающих, и он с трудом сдерживает рвотные спазмы при виде этого.
Чья-то рука сзади ложится на его плечо – кажется, будто Имс уже приватизировал эту часть тела – и затаскивает его в туалет. Имс выглядит равнодушным, и это не на шутку пугает Артура – Имс никогда не выглядит равнодушным. Тем более, рядом с ним.
Артур поджимает губы и делает шаг назад, чтобы избежать ощущение чужого раздражения на своей коже. Имс смотрит на него, слегка сметённый необычным внешним видом.
«Какого, блять, хрена, Аль Пачино?» - спрашивает он, делая встречный шаг.
Артур пытается вспомнить, что именно он мог натворить.
«Я ждал тебя со вчерашнего вечера», - не дожидаясь ответа, начинает Имс, - «и всю грёбаную ночь!».
Артур вспоминает. Ему становится стыдно и обидно отчасти, потому что он действительно хотел прийти. Он знает, что это было бы круто.
«Так сложились обстоятельства», - говорит Артур. Ему хочется себя оправдать, хотя бы в глазах Имса. Он бы не отказался выяснить, что его простили. Возможно, ему уже никогда не простят подобного в будущем, но его простили сейчас.
«Обстоятельства?» - спрашивает Имс и мягко толкает Артура назад.
Очки съезжают с его переносицы, и парень поспешно поправляет их. Имс – чёртова борзая – замечает слегка припухшую переносицу. Он вытягивает руку вперёд, снимает с Артура его солнцезащитные очки и тут же меняется в лице.
Имс видит фиолетовые круги под глазами Артура, видит покраснения вокруг его переносицы, наконец-то замечает всё до конца. Он может представить, как эти уроды – двое из запасного состава футбольной команды – ломают Артуру нос. Как они бьют его кулаками по лицу и, скорее всего, рёбрам.
Имс шумно втягивает носом воздух. Он напоминает Артуру разъярённого быка, поэтому парень делает шаг назад, забирая из имсовых рук свои очки.
«Слушай, есть две стороны…» - произносит Артур, но прерывается в самом начале своей речи.
Имс вылетает из туалета и бежит по коридору в сторону курилки. Он хватает этого идиота – Барт, кажется? – за грудки и вдавливает его в стену. Имс не замечает окружающих, никого вокруг, он бьёт парня в челюсть и даёт ему несколько минут, чтобы отдышаться и сплюнуть сгусток крови на землю. Адреналин заполняет вены, проникает в каждый кровеносный сосуд, заставляет сердце участиться, Барт бьёт его под рёбра, но промазывает мимо солнечного сплетения. Имс поспешно выпрямляется и толкает соперника на асфальт, ломает ему нос и разбивает бровь, прикладывает его головой об асфальт.
Ночью парень впадает в кому.
Имсу удаётся сбежать прямо из-под носа полиции.

- Думаешь, его поймают? – спрашивает Джеф, сжимая сухими губами кончик самокрутки.
Артур приоткрывает дверь машины и ставит одну ногу на жёсткий песок. Удушливый воздух проникает в лёгкие, вызывая неприкрытое отвращение.
- Нет, - отвечает Артур, полностью выбираясь из машины.

«Арти, я выбирал между Индией и Кенией. Индия в проигрыше.
И да, я проверил слова по словарю, видишь, имитация – и правда моё призвание.
Прости, что так вышло. Всё было круто, думаю, мы ещё встретимся.
Имс. Твой-твой, детка.»
В его картонной коробке по-прежнему лежит толстовка футбольной команды.




*дисграфия - неспособность овладеть письмом при нормальном развитии интеллекта./с/

@темы: Science Fiction/Double Feature