[Бумажный кораблик]

трололо








 

Comments

[ZYzqr04S]

- Я абсолютно трезв, как и подобает младшим офицерам при несении полевой службы! - честно попытавшись выпрямиться, уверенно ответил Чехов.
- Да-да, разумеется, - подхватывая снова пошатнувшегося Пашу, фыркнул Маккой, справедливо рассудив, что спорить с кадетом сейчас бесплоезно. По-хорошему следовало оставить Чехова где-нибудь в уголке, предоставляя самостоятельно справляться с последствиями злоупотребления спиртным. Этому препятствовало два незначительных факта: во-первых, Маккой по-прежнему оставался врачом, а значит, не мог оставить молодого человека в помутненном состоянии сознания на волю не самых дружелюбных сокурсников - потом самому же и возиться, если тот заработает сотрясение. А во-вторых, по воле Кирка он оставался сегодня дежурным преподавателем на этом празднике жизни, следовательно, любые возможные инциденты должны были оказаться на его совести.
О том, что именно вывалил ему захмелевший Чехов, Боунз решил подумать потом. Потеря концентрации, учащенное сердцебиение... нет, определенно когда-нибудь не сейчас.
- Энсин, будьте добры взять себя в руки, я провожу вас к вашей палатке, - сдержанно прорычал Маккой, в третий раз удерживая на ногах попытавшегося вывернуться из его хватки Чехова.
- Меня уже взяли в руки вы, и это совсем не улучшает ситуации! - приятно удивленный собственной смелостью, выпалил Паша. - Еще и говорите постоянно этим своим голосом, который... который... - Чехов честно попытался придумать достойную метафору, но, как на зло, ни одного хоть сколько-нибудь подходящего поэтического сравнения в голову не приходило. - Который, в общем, ваш. А это знаете как мешает?!
Мысленно застонав, Маккой перехватил пашино плечо поудобнее и потащил его через поляну обратно к столикам, не обращая внимания на достаточно активное и, что немаловажно, громкое сопротивление.
Обнаружив в компании подростков нужного, Леонард впихнул ему в руки Павла, раскрасневшегося за поминанием всех правовых инстанций, включая Совет Федерации, Гаагский суд и Совет попечителей Хогвартса.
- Вудроф, будьте так любезны проводить энсина Чехова в его палатку, - прорычал Маккой, сопроводив просьбу взглядом, не предполагающим отказа как такового. - Элисон, и вы здесь? Проследите, чтобы эти двое покинули мероприятие, иначе ваш доступ к медицинскому отсеку останется лишь приятным воспоминанием.
- Так точно, сэр, - переглянувшись с Элис, отрапортовал Вуди, крепко удерживая порывающегося вернуться к обсуждению Пашу.
Боунз, смерив всю троицу не обещающим ничего хорошего взглядом, решительно развернулся, возвращаясь к стоящим неподалеку Кирку со Споком. Неосторожно попавшиеся по пути студенты успели поплатиться за это серией рычащих замечаний, от "согласно уставу, ваша юбка должна быть длиннее на полтора дюйма, кадет Джоунс!" до "если вы продолжите не смотреть под ноги, младший сержант, в один прекрасный день мы встретимся с вами в морге!". Настроение Маккоя, и без того в последнее время особо не бывавшее радужным, успело испортиться окончательно - черт возьми, вот только влюбленных студентов ему и не хватало. Студентов, с которыми в ближайшее время ему предстояла серия незабываемых факультативных занятий наедине.

[Бумажный кораблик]

Вудроф проснулся от жесточайшего, просто экстремально сильного похмелья, обеспечившего молодому Эйнштейну отвратительный привкус во рту и глухую боль в висках. Вчера вечером после того, как они с Элисон доставили энсина Павла Андреевича на его законное место - в тот момент этим местом была мягкая кровать с клетчатым пледом - Вуди предложил девушке своей мечты допить початую бутылку джина за увлекательным процессом расставления различных механических ловушек по всему лагерю. Эл просто не смогла отказаться от столь заманчивого предложения, поэтому, скорее всего, сейчас страдала не меньше Вудрофа.
Молодой человек невероятными усилиями заставил себя распахнуть глаза и тут же встретился взглядом с сидящим напротив Чеховым. Паша, в отличии от своего единственного и неповторимого соседа, судя по всему, чувствовал себя просто превосходно - ещё бы, непропитый организм, 17 лет и тэдэ и тэпэ - и выглядел очень воинственно. Вуди, не находись он сейчас в столь уязвимом состоянии, обязательно напрягся бы, но этим утром его хватило только на охрипшое:
- Принеси водыы.
Чехов молча протянул ему огромную чашку с чем-то горячим и потрясающе пахнущим, и Вуди не знал наверняка, но был абсолютно уверен, что всего несколько глотков вернут его к жизни. Его пальцы почти коснулись спасительного артефакта, но Паша резко одёрнул руку назад, одним лишь чудом не проливая содержимое.
- Злишься, - всё так же хрипло констатировал близкий к смерти англичанин.
- Как ты мог, а? - наконец подал голос Паша, отставляя чашку на свою прикроватную тумбочку. Вуди проводил её печальным взглядом идущего на бойню телёнка и постарался смириться с тем фактом, что помощи не получит, пока Чехов не выскажет всё, что накипело. А накипело, судя по всему, порядочно. - Как у тебя вообще совести хватило? Доктор и так считает меня дураком, а теперь он ещё будет думать, будто у меня есть какие-то... Будто я...
- Влюблён, - любезно подсказал Вудроф, но под суровым пашкиным взглядом поспешно прикусил язык.
- Мне, по-твоему, проблем не хватало? Единственный человек, от которого зависит моя судьба на Энтерпрайзе, скорее всего, уже окончательно меня возненавидел; Уолтс и Роджерс делают всю, чтобы лишний раз извалять меня в грязи, а первый человек, которого я ошибочно посчитал другом, прошлой ночью спровоцировал настоящую катастрофу на мою голову!
Вуди почувствовал себя ещё хуже - к утреннему похмелью прибавилось едкое чувство стыда, весьма обоснованного, и оттого непомерно сильного. Чехов был младше на пять лет, поэтому Вудроф всегда ощущал необходимость присматривать за его подростковой задницей, чтобы с ней, не дай бог, что-нибудь не приключилось, но вчера ситуация всё-таки вышла из-под контроля. К тому же, Паша никогда не умел злиться по-настоящему - он скорее пытался завуалировать собственную обиду, отчего окружающих иногда и вовсе заедала совесть.

[ZYzqr04S]

Тем не менее, сквозь призму утренних страданий, Вудроф осознавал, что раскаяние любой степени искренности не принесет ему мира. Вуди стоически взял себя в руки и сел на кровати.
- Один мой товарищ, - издалека начал он, морщась от того, насколько непригляден мир в вертикальном положении, - испытывает определенные трудности при общении с сокурсницей. Стоит этой милой леди появиться поблизости, как у него все валится из рук, сосредоточенность стремится к нулю, пульс скачет, щеки горят, язык заплетается. Печальное, словом, зрелище. Как ты диагностируешь происходящее с товарищем?
Паша насупился, отводя взгляд в сторону. Прекрасно понимая, к чему ведет Вуди, признавать что-то подобное он никак не собирался.
- Маккой не сокурсница, - проворчал Чехов.
- И это одно из его достоинств, - с чувством заверил Вудроф.
Смерив страдальца скептическим взглядом, Павел сжалился, решив, что отомстит когда-нибудь в следующий раз, и передал кружку с варевом в руки Вуди.
- Ты лучший из известных мне людей, - горячо заверил механик, присасываясь к кружке. Мир стремительно превращался из чудовищно паршивого в почти удобоваримый, предчувствие не подвело.
- И я абсолютно точно не влюблен в Маккоя, - в тон ответил Паша.
Вуди сощурился на него поверх чашки, сделал последний живительный глоток и решительно отставил сосуд в сторону.
- Так. Давай по порядку, - нацепив самое суровое выражение лица, на которое был способен этим утром, потребовал Вуди. - Чисто теоретически. Ты в принципе отрицаешь свою способность влюбиться?
- Нет, - хмуро мотнул головой Паша, - Но не...
- Док, опять же чисто теоретически, человек, не вышедший из репродуктивного возраста, обладающий списком вполне привлекательных качеств, и у некого отвлеченного стороннего наблюдателя не возникло бы никаких проблем с тем, чтобы считать его достойным объектом влюбленности.
- Да, но я не!..
- Павел Андреевич, факты есть факты, - развел руками Вудроф.
Чехов проводил механика хмурым взглядом, наблюдая, как Вуди, пошатываясь и собираясь разбросаммые с вечера по полу шмотки, пытается окончательно прийти в себя. В подобной раскладке выглядело все отвратительно логично. Да и та часть, которая к логике никак не относилась, не испытывала никакого протеста против идеи о том, что, может быть, действительно...
- Я патологический неудачник, - пробормотал Паша, валясь обратно на кровать.
- Вот с этим спорить не буду, - отозвался Вуди.

[Бумажный кораблик]

Подушка пролетела в опасной близости от лица и, что самое главное, от заветной чашки с лечебным зельем.
- Мог бы промолчать, - поведал Чехов, беспомощно разглядывая потолок. - И что мне теперь делать?
- Ну, - метким броском возвращая подушку обратно Паше, протянул Вудроф. - Всё зависит от того, каких результатов ты хочешь достичь.
- Варианты?
- Первый и, на мой скромный взгляд, более рациональный: забыть всю эту ситуацию как страшный сон.
- Звучит неплохо.
- Но трудновыполнимо. Второй, менее рациональный и ещё более невозможный: попробовать добиться взаимности.
Чехов какое-то время помолчал, будто бы переваривая услышанное предложение, и неуверенно заметил:
- Не знаю, какой из этих результатов лучше.
- Попробуй взвесить все "за" и "против". Только не подходи к вопросу со своим излюбленным научным методом.
- Наверное, - принимая сидячее положение, рассудил Паша, - я могу подумать об этом как-нибудь на досуге. Правильно ведь?
- Правильно, - честно соврал Вуди, допивая содержимое чашки.
- Тем более, у меня сейчас дела и поважнее есть.
Словно бы в подтверждение пашиных слов, колонки, развешанные по всему лагерю, синхронно зафонили, предупреждая радостные аккорды гимна Федерации, и через пару секунд мелодичный женский голос затянул песню на стандарте, оповещая о завтраке.
- Ты пойдёшь?
- Нет, - возвращаясь обратно в кровать и натягивая одеяло по самый нос, сообщил Вудроф. - Я, пожалуй, посвящу эту субботу продуктивной лени. Принеси мне блинчиков.
Обещание оставить взвешивание плюсов и минусов до лучших времен Чехов нарушил уже на завтраке. Видит Бог, он всеми правдами и неправдами пытался переключить свой мыслительный поток в иное русло, но достаточно было ему отвлечься от увлекательной концентрации на математических задачках, как в голове тут же всплывал образ доктора. Чехов вдруг осознал, что сегодня он и вправду какой-то влюблённый, в то время, как ещё вчера даже не мог представить себе чего-то подобного. Создавалось впечатление, будто само осознание такой альтернативы влюбило Пашу в Маккоя.
Чехов откусил кусочек тоста и попытался вообразить параллельно оба предложенных Вудсом варианта. Первый представить было совсем нетрудно - достаточно было вспомнить все свои предыдущие семнадцать лет мира и спокойствия. Второй же вариант напрочь отказывался воспроизводиться в пашиной голове, поэтому энсин решил подойти к процессу творчески. Он взял одного конкретного подростка, Павла Андреевича Чехова; взял не менее конкретного доктора, Леонарда "Боунза" Маккоя и благополучно сократил расстояние между ними приблизительно до десяти сантиметров. Затем до восьми, затем до четырёх. Павел без особого труда смог представить, как доктор наклоняется чуть вперёд, чтобы сократить разницу в росте, притягивает его за шею и медленно, сдержанно целует в губы, словно бы пробуя первый раз в жизни какой-то незнакомый фрукт. Затем Маккой углубляет поцелуй, и вот уже энсин может чувствовать его язык на своих губах и...
- Чехов, привет! - поздоровалась подошедшая к его столику Элисон, и Паша тут же ощутил, как заливается краской. Нашёл место для подобных фантазий, в самом деле!
- Привет, Эл. Вудса не будет.
- Кто бы сомневался, - девушка приветливо улыбнулась и приземлила свой поднос на чеховский столик. - Не против, если я составлю тебе компанию? Кроме вас двоих я больше никого здесь не знаю, а в медотсеке невероятно скучно, так что...
- Я совсем не против, - заверил её Паша, пододвигая разложенные по всей столешнице тарелки, пакетики с соком и коробочки с десертом.
- Это для Вуди? - уточнила Элисон, присаживаясь на соседний стул.
- Большая часть, - кивнул энсин, доедая свой тост. - Он постоянно забывает пообедать или поужинать, поэтому я беру сразу несколько тарелок с завтрака и оставляю их на кофейном столике. Он, знаешь, ест то, что видит. Если поблизости стоит вазочка с печеньем, он опустошит её за две минуты, но если в нашей палатке на протяжении всего дня нет еды - он даже не подумает о том, чтобы что-нибудь скушать.
- Ты заботливый друг, Павел, - заметила Эл, бойко орудуя вилкой над своей яичницей. - Как думаешь, могу я заменить тебе сегодня в этой миссии?
- Безвозмездно?
- Абсолютно.
- Можешь заменять меня хоть каждый день!
Остаток завтрака они провели за обсуждением вчерашнего вечера, аккуратно огибая тему с пашиным "выступлением". Чехову ужасно хотелось спросить, не видела ли Эл этим утром доктора Маккоя, а если видела, то как бы она описала его настроение - но ему так и не хватило смелость озвучить свой вопрос.

[ZYzqr04S]

Сама Элис, к счастью, тоже не стремилась поделиться утренними наблюдениями за медперсоналом, и потому можно было считать, что завтрак прошел в относительно мирной обстановке. Расправившись со всеми того заслуживавшими тостами, Чехов помог Элисон составить из коробочек и тарелок более-менее устойчивую и пригодную к транспортировке в палатку пирамиду и, убедившись, что девушка действительно добровольно решила отнести это все к Вуди, направился в библиотечный корпус. Субботнее утро не предполагало наличия каких-либо занятий, смотреть фильмы по которому разу отчего-то не тянуло, а в местном архиве можно было позаимствовать допотопный, но все же электронный ридер с какой-нибудь увлекательной статьей из эпохи начала освоения альтернативных источников энергии: по крайней мере, последний текст об никилиево-водородном реакторе, способном при минимальном давлении производить изотопы меди и невероятные для предшествовавших технологий количества тепловой энергии, был очень даже неплох. В отличие от привычных планшетников, ридер не обладал ни сверхтонким прозрачным сенсорным экраном, ни интуитивно понятным интерфейсом - черная коробка полусантиметровой толщины, белесый экран без подсветки, несколько управляющих кнопок и черный текст. Глаза сперва ломались от непривычной подачи информации, но затем привыкли.
Несмотря на тщательные попытки сосредоточиться на том, что бы такого откопать в архиве сегодня, мысли то и дело возвращались к утреннему научному конструированию теоретически возможных ситуаций. По мере приближения к библиотеки Чехов обнаружил, что способен, разумеется, чисто теоретически, представить, как вместе с поцелуем рука Маккоя ложится на его затылок; теплые пальцы осторожно ерошат короткие пряди, спускаясь к шее, и вот уже тяжелая ладонь медленно скользит по спине, привлекая его ближе, так, что собственные руки сами невольно тянутся обнять за шею и...
- Павел Андреевич! - раздалось над самым пашиным ухом неласковым голосом Уолтса, и Чехов вздрогнул, едва не отпрыгивая в сторону.
- Ну что же вы так пугаетесь, - елейно пропел Роджерс, подходя с другой стороны. - Вчера вы были куда смелее. Гораздо, гораздо смелее!
- Господа, что бы вчера ни произошло, смею заверить, что я был в предельно невменяемом состоянии и абсолютно не согласен со всем, что мог сделать, подумать или сказать, - поспешно проговорил Чехов, отступая на шаг назад.
Выглядели его обыкновенные преследователи отчего-то куда суровее, чем обычно: складывалось впечатление, что либо десерт в столовой был сегодня абсолютно ни к черту, либо...
- Мы несказанно рады, что вы начали вхождение в мир взрослых развлечений с алкоголя, - продолжил, тем временем, Роджерс, подходя на шаг ближе и заставляя Пашу снова отступить. - Но процент спиртного в крови никак не освобождает вас от ответственности за сказанное.
- Да что я такого сказал-то? - растерянно переводя взгляд с одного на другого, спросил Чехов, продолжая пятиться. Он смутно помнил, что что-то орал, пока Вуди тащил его к палатке, но вот что именно...
Роджерс с Уолтсом переглянулись, окончательно недобро сощурившись. Вопрос задавать не стоило, - понял Паша.
И, надо сказать, не ошибся.


Первым, что услышал Чехов, очнувшись, было тихое, умиротворяющее жужжание трикодера.


//я знаю, что я говнюк :33

[Бумажный кораблик]

Он попробовал принять вертикальное положение, но тело с неприятной тоской отозвалось покалыванием в конечностях.
- Ни в коем случае не двигайтесь, мистер Чехов! - воскликнула тут же подоспевшая сестра Чапел, укладывая Павла обратно и разглаживая сбившееся одеяло. - У вас сильное сотрясение мозга и есть подозрение на ушиб, поэтому постарайтесь не напрягаться.
Паше, в общем-то, стало даже немножко любопытно, как именно он может напрячься, лёжа на высокой кровати медотсека с тремя слоями матрасов и целой стопкой взбитых подушек. Но тут на пороге появился его лечащий врач, и Павел додумался до ответа самостоятельно.
- Мисс Чапел, я займусь пациентом. А у вас, в свою очередь, полно других дел. Если мне не изменяет память, бланки отчётов...
- Я прекрасно помню, доктор, - ледяным тоном отбилась медсестра, у которой, по всей видимости, за всё время работы вместе с Леонардом Маккоем выработался определённого вида иммунитет. Её пуленепробиваемости можно было только позавидовать, особенно энсину, который уже приличное время пытался вжаться в кровать и провалиться куда-нибудь подальше. На его несчастье, сестра покинула палату.
Павел прекрасно осознавал, что рано или поздно момент их встречи настанет. Но, к собственной непредусмотрительности, он и предположить не мог, что так скоро - а ведь планировал заготовить целую речь с извинениями и клятвенными обещаниями ничего такого больше не делать.
- Ни дня без приключения? - с тенью насмешки поинтересовался Леонард, проверяя параметры на трикодере.
- Доктор, я... - неуверенно начал Паша, подтягиваясь на кровати, но уже во второй раз был возвращён на место.
- Лежите, Чехов, - строго потребовал Боунз, впрочем, совсем не так строго, как рассчитывал.
Стоило признать, виноватый вид Павла и его растерянный взгляд в совокупности с алеющим бинтом на голове отбивали всякое желание к нравоучениям. Маккой тяжело вздохнул и присел на край кровати.
- Мы не будем сейчас обсуждать вчерашнее происшествие.
- Спасибо, доктор, - благодарно улыбнулся Паша, хотя легче совсем не стало. - Я знаю, что натв...
- Но у меня есть одно условие, - резко перебил его Боунз, - мне нужно, чтобы вы рассказали в деталях, что именно произошло с вами в библиотеке.
Чехов замолчал.

[ZYzqr04S]

это вообще возможно?

более того, именно для того он и нужен ^^ у них там это такая универсальная фигня, которая вообще все показатели считывает, с чего угодно - с человеков, с поверхностей, с толщ камня и так далее. медицинский состоит из двух частей, одна такая мелкая, типа капсулы. но размером с зипповскую зажигалку, ей Маккой обычно с умной рожей водит вокруг пациента, а вторая типа наладонника, где высвечиваются показатели, на нее Маккой с еще более умной рожей пялится))
не соблюдены пропорции, но примерно так: 3dhost.e-sfk.com/galaxy/e-sfk_alt/pict/Trikoder...
гик-мод офф, соре))

С одной стороны, конечно, сказать о том, что и по чьей вине случилось, следовало - для того, чтобы больше никто не попал под руку этих двух обалдуев. С другой стороны, они больше толком никого и не доставали, а жаловаться Чехов не считал приемлемым. В конце концов, противостояние между заучками и капитанами школьной футбольной команты всегда было и всегда оставалось универсальным и неизменным элементом обучения, и неспособность использовать свой интеллект так, чтобы избежать этой проблемы, была исключительно его, Чехова, проблемой.
- Я упал, - спустя паузу, ответил энсин.
Маккой скептически приподнял бровь, выразительно окинув взглядом последствия "падения".
- Чехов, я нисколько не преуменьшаю ваших талантов, но даже вы не способны упасть настолько продуктивно.
- Это была череда падений, - согласившись с тем, что первая версия была не слишком правдоподобной, исправился Чехов. Под пристальным взглядом Маккоя, надо сказать, соображалось совсем туго, да и гул в голове работе мысли не способствовал. - Крайне неудачных падений. Просто колоссально неудачных.
- Допустим, - терпеливо согласился Маккой. - И что спровоцировало эту череду падений?
- Моя исключительная неуклюжесть? - неуверенно предположил Паша.
Боунз помолчал, внимательно глядя Чехову в глаза. По большому счету, свою часть работы он выполнил - судя по показаниям трикодера, дальше сотрясения дело не зашло, и стоило ограничиться выписыванием дозировки препаратов и передачей наблюдения за пациентом в опытные руки мисс Чапел. Но что-то, подозрительно похожее на отсутствующую по мнению Кирка совесть, заставило самостоятельно встать с кровати, откладывая трикодер и пинком отправляя к кровати инструментальный столик. Совесть - и, пожалуй, любопытство.
- То есть, с этим инцидентом никак не связан тот факт, что прошлым вечером, в процессе транспортировки в палатку, вы утверждали, что господам Уолтсу и Роджерсу следует перестать преобразовывать свои латентные стремления в агрессию и узаконить отношения брачным союзом? - пряча усмешку, уточнил Маккой, со всей тщательностью обрабатывая руки дезинфицирующим раствором.
Глухое чертыхание со стороны больничной койки подтвердило его подозрения в том, что предыдущий вечер, учитывая дозу алкоголя, Чехов помнил весьма выборочно. Присев обратно на край кровати, Боунз осторожно снял повязку с головы по-прежнему пребывающего в глубокой прострации от осознания собственной смелости энсина. Живописная карта ссадин выглядела несколько лучше после общения с мисс Чапел, но по-прежнему была довольно пугающей.
- Это многое объясняет, - стараясь не встречаться с доктором взглядом, пробормотал Чехов, и все-таки невольно вскинул глаза, дернувшись, когда по одной из ссадин прошелся смоченный в растворе тампон.
- Чехов, я хирург с десятилетней практикой, поверьте мне, вам сейчас не больно, - фыркнул Маккой, удерживая энсина цепкими пальцами за подбородок и аккуратно заливая жидким пластырем обработанную царапину на лбу. - Так что именно это объясняет?
Паша хмуро уставился куда-то в сторону, стараясь не думать о том, что пальцы у доктора теплые, и держат крепко, но осторожно, и...
- Ау! - вскинувшись, когда Леонард перешел к следущей ссадине, воскликнул Чехов.
- Бога ради, энсин, лежите смирно! - рявкнул Маккой, от резкого движения едва не выронив пинцет с зажатым тампоном. - Вы хотите, чтобы я привязал вас к кровати?
Паша запнулся посреди рефлекторно вылетевшего извинения. Научное конструирование теоретически возможных ситуаций, которым он занимался до "крайне неудачной череды падений", даром не прошло: предложение доктора вылилось во вполне определенную и страшно неуместную картинку.
Смерив разом вспыхнувшего Чехова мрачным взглядом, Маккой мысленно чертыхнулся. Определенно, стоило остановиться на определении дозировки анальгетиков, седативов и легкого снотворного. Впрочем, позвать сейчас Кристину и удалиться по неким неотложным делам в глазах самого Боунза выглядело бы бегством, а этого он позволить себе не мог. Не от Чехова же, честное слово!

[Бумажный кораблик]

- Вы считаете меня дураком, доктор? - спросил внезапно поникший Чехов, теребя пальцами край одеяла.
Маккой на секунду замешкался, замирая с вытянутым вперёд ватным тампоном.
- А вы не считаете? - уточнил он на всякий случай, возвращаясь к слабо кровоточащей ссадине повыше виска. - Как бы мне не хотелось считать вас таковым, вы, энсин, кто угодно, но только не дурак. Ваша мотивация мне более чем ясна, - почти дружелюбно заверил доктор, впрочем, не премянув дополнить: - В отличии от вашего безрассудства. И уберите эту дурацкую улыбку с лица, Чехов, а то будете обрабатывать свои царапины самостоятельно.
Паша поспешил состроить как можно более серьёзную физиономию, но удалось это ему с большим трудом - чего-чего, а радость он скрывал ещё хуже, чем обиду.
- Учтите, - продолжил Маккой, - в первый и последний раз я притворюсь, что вы действительно упали и что ваш сосед Вудроф действительно непричастен к недавнему взрыву места жительства Уолтса и Роджерса, - Чехов в ужасе округлил глаза, на что Леонард поспешил добавить: - пустующего на тот момент места жительства, энсин, не переживайте.

[ZYzqr04S]

Энсин украдкой выдохнул, уже почти успев записать на свой счет двух если не убиенных, то покалеченных сокурсников - в вопросах подрывных устройств и смесей Вуди вполне мог считаться профессионалом. Впрочем, на смену первого шока пришел прямо вытекающий из слов Маккоя вопрос. Дождавшись, когда Боунз закончит с последней ссадиной и отпустит, наконец, его подбородок, Чехов неуверенно уточнил:
- Доктор... Сколько дней я тут нахожусь?
- Энсин, не драматизируйте, - усмехнулся Маккой, смерив Чехова малость насмешливым взглядом. - От силы четыре часа. Вудроф, стоит признать, достаточно оперативен в действиях.
В голове Паши отстраненно промелькнула мысль о том, что стоит подсчитывать, сколько раз за один разговор он может почувствовать себя полнейшим идиотом - навскидку цифра выходила внушительная. Снова уткнувшись взглядом куда-нибудь в сторону, Чехов не сразу сообразил, что пристально наблюдает за тем, как Маккой неторопливо вымеряет дозу какой-то мутно-розовой жидкости в цилиндре инъектора. Боунз относился к тому типу людей, что не тратят времени на лишнюю суету в движениях: каждый жест был будто точно выверен, и как гипнотизирует порой наблюдение за работой профессионала, так слежение за руками доктора подвесило Чехова и сейчас, ровно до того момента, как Маккой не повернулся к нему, угрожающе поднимая инъектор.
Как любой нормальный человек, уколов Чехов то чтобы боялся... скажем так, недолюбливал.
Как человек, однажды всадивший Кирку содержимое десятка инъекторных трубок за какие-то полчаса, на выражение легкого ужаса в глазах подопытных Маккой не обращал никакого внимания. В этот раз, впрочем, обыкновенное пренебрежение к пациентам дало сбой.
- Чехов, мне предложить вам леденец? - раздраженный не столько выражением лица Павла, сколько тем, что это его внезапно трогает, уточнил Маккой.

[Бумажный кораблик]

Выходные прошли на удивление быстро, учитывая, что Паша ни разу за все два дня не улучил шанса покинуть свою палату. После обеда к нему заглянул Вудроф с целым рюкзаком припасов - от еды до в тайне пронесенного лэптопа с фильмами. Он в деталях описал увлекательную историю о том, как "какой-то таинственный борец за справедливость" прокрался в вышеупомянутую палатку враждебно настроенной парочки и подорвал там всё к чертям собачьим. Потом, правда, борцу пришлось изрядно потрудиться, чтобы замести следы, но после такого усердия даже коммандор Спок не смог бы придраться с доказательствами.
К вечеру в палату заглянула Элисон с гигантским планшетом для настольного хоккея и до глубокой ночи обыгрывала Чехова с разрушительным счётом. Около двух заглянула сонная сестра Чапел для повторного укола и с громкими криками выгнала племянницу с свою комнату. В воскресенье Паша продрых почти до обеда и ближе к вечеру ему разрешили покинуть медотсек с учётом, что он будет держаться подальше от неприятностей и зайдет к доктору в понедельник днем для осмотра.
Единственное, что омрачало существование Чехова, так это факт, что Маккой так и не заходил больше его проведать. Конечно, со всякими мелочными процедурами сестра Чапел справлялась превосходно, но Паша всё равно каждый раз неосознанно расстраивался, когда вместо Боунза дверь открывала улыбающаяся Кристина.

[ZYzqr04S]

Паша дисциплинированно замер, вновь остро ощутив приступ собственного идиотизма. Боунз всадил дозу собственноручно предписанных зелий через трубку инъектора, осторожно придержав пашин локоть, и на этом счел себя вправе оставить Чехова наедине со своими проблемами, отказываясь даже предположить, что проблемы, возможно, рискуют стать общими.
^ предлагаю эти полторы строчки дописать к моему предыдущему комменту, а то там как-то слишком резко переход получился)

К понедельнику Чехов мог похвастаться только парой царапин, оставшихся от самых серьезных ссадин - остальные, под чутким наблюдением сестры Чапел, зажили в рекордные сроки. Да и в целом чувствовал Павел себя вполне сносно - достаточно, чтобы Кристина отпустила его на первую пару.
Если пропускать занятия Кирка было недопустимо из опасения лишиться дозы здорового адреналина и бесценного практического опыта, то Спок давал объем теоретической информации, который, пожалуй, невозможно было почерпнуть ни в одном учебнике. Первый помощник читал лекции неторопливо и обстоятельно, и если подавляющая часть учеников считали эти полтора часа прекрасной альтернативой колыбельной, то Чехов слушал с неподдельным удовольствием, конспектируя ключевые моменты мелким убористым почерком.
В этот понедельник Спок решил дать лекцию на свою излюбленную тему - специфика принятия решений в экстремальных условиях, приближенных к критично опасным для жизни.

[ZYzqr04S]

На первое "репетиторское" занятие у Маккоя Чехов шел, как честный офицер в последний бой: в свежевыстиранной форме, разобравшись в нервном ожидании вечера со всеми накопившимися делами и даже успев завещать не особо впечатлившемуся жестом Вудрофу свой любимый ноутбук. На деле все оказалось даже хуже, чем Павел предполагал.
На общих лекциях можно было спрятаться за спиной сидящего впереди сокурсника, уткнуться в тетрадку, сделать вид, что страшно сосредоточен на накладывании повязки - словом, сделать что угодно, лишь бы со стороны не было так очевидно, что он безбожно теряет нить повествования, заслушавшись голосом Маккоя. Следить за Маккоем, между тем, было еще сложнее - внимание сосредотачивалось не на последовательности демонстрируемых доктором действий, а на нем самом. И если в переполненном классе это можно было скрыть, то оставшись с Боунзом наедине - едва ли.
Первое занятие запомнилось Паше сеансом пытки. Ко второму, впрочем, дело пошло немного проще - один раз преодолев благоприобретенную неспособность вести с Маккоем сколько-нибудь содержательный диалог, Чехов обнаружил, что почти пару минут обсуждал с доктором виды инъекций, ни разу не вспомнив о том, как тепло ощущалась рука Маккоя на его локте, когда тот колол ему седативы после библиотечного происшествия. На третий вечер выяснилось, что если все же усилием сосредоточиться на том, что говорит Боунз, а не как он это говорит, то диалог может продлиться куда дольше.

[Бумажный кораблик]

Для самого Маккоя, стоит заметить, подобные вечера так же обозначились определённой сложностью. Первые пару дней он с откровенным трудом сдерживался от рукоприкладства, когда Чехов внезапно подвисал над каким-нибудь элементарным вопросом, заглядываясь на пальцы Леонарда, выписывающие что-то на бумаге, или окунаясь в мир собственных грез, словно какая-нибудь тринадцатилетняя девица. К счастью и собственной безопасности, Павел и сам старался как мог - собирался всю свою концентрацию в кулак и выводил себя на угодные доктору темы. Со временем для обоих проделывать подобное стало всё проще и через пару недель Боунз стал замечать некоторые детали в своем персональном ученике. Во-первых, как выяснилось, при хорошем слушателе Павел превращался в настоящего болтуна. Он мог обсуждать абсолютно любую тему с равным энтузиазмом на протяжении нескольких часов - и слушать его было действительно приятно, что для Боунза, привыкшего пропускать мимо ушей всю беспрерывную болтовню того же Кирка, стало настоящим открытием. Во-вторых, мальчишка и правда был гением. Ни в том смысле, о котором обычно говорили окружающие - как наличие целой библиотеки одной конкретной подростковой голове. Чехов видел вещи в каком-то ином, непонятном самому Маккою ракурсе. Порой это ставило в тупик, порой раскрывало глаза - но Леонарду никогда не было скучно, хотя первое время он воспринимал эти занятия как нечто на принудительно-добровольной основе. Впрочем, практические сольные выступления Павлу до сих пор не давались.

[Бумажный кораблик]

- Ужасно, - констатировал доктор, заглядывая Паше через плечо и наблюдая за унылыми потугами энсина перебинтовать манекен. - Вы обязательно убьёте кого-нибудь однажды.
- Этого очень бы не хотелось, - заметил Чехов, утягивая бинт посильнее.
- Не сомневаюсь, но вы слишком усердствуете, - вытянув из пашиных пальцев бинт, согласился Маккой. - Я покажу ещё раз.
Павел смотрел внимательно, настолько внимательно, что Боунзу даже стало немного не по себе. Он мог повторить эти движения даже во сне - за долгие годы практики они были доведены до автоматизма, - поэтому Леонарду казалось странным, что кто-либо вообще может иметь трудности с подобным процессом.
Чехов повторял каждое движение до малейшей детали, но итог всё равно выходил провальным. Боунз как мог пытался выявить ошибку, пристально следил за движениями Павла, чем, кажется, только сильнее его сбивал, но даже с высоты своих профессиональных заслуг не мог понять, в чем загвоздка. Пока, буквально накануне финальных зачётов, энсин сам не подвёл его к ответу.
- В таких фильмах не только не учитывается медицинский фактор, но и человеческий. Я понимаю, нельзя убить актёра по-настоящему только для того, чтобы сохранить правдоподобность. Но ведь это ни в какие ворота не лезет, когда зритель может увидеть, как вздымается грудь у якобы мёртвого персонажа! Это-то и есть человеческий фактор, тут, что не делай...
- Человеческий фактор! - вдруг прервал энсина Леонард, резко поднимаясь со стула. - И как я мог забыть.
- Доктор?
- Ваша практика, Чехов. По устранённым причинам вы не могли сдать её в классе, и по весьма понятным не можете сдать теперь. Мы не учитываем этот самый человеческий фактор.
- Я не очень понимаю...
- Сейчас поймёте, - стягивая в себя рубашку и оставаясь в одной форменной футболке, заверил Боунз. У энсина нервно заходил кадык от подобного зрелища, и он поспешно повернул алеющее лицо в сторону тетрадок.

[ZYzqr04S]

Маккой коротко поморщился, заметив реакцию и мысленно признав, что это действительно было ожидаемо, и стоило бы, пожалуй, быть помилосерднее к мальчишке, а затем напомнил себе, что он доктор, а не сестра милосердия. Да и уж если Чехов сдаст эту чертову перевязку, то и дело отвлекаясь, то потом в случае чего сможет повторить это все без труда.
Перекинув рубашку через спинку стула, Боунз достал из ящика стола очередную упаковку стерильного бинта и сел на край стола, поясняя свои действия застывшему с вопросом в глазах Паше:
- У меня возникла теория, Чехов. Так как я могу наблюдать явное отсутствие проблем с теоретической частью и, насколько могу судить, с применением знаний в полевых условиях тоже, то мы преобразуем данное упражнение из разряда практических занятий в задачу, приближённую к полевым.
Паша растерянно оглянулся на Однорукого Джека, симпатичный механический манекен, на котором отрабатывалась техника искусственного дыхания, непрямого массажа сердца и прочих входящих в курс моментов, включая, в его случае, технику наложения повязок.
- Можно попробовать, - неуверенно согласился Чехов, под не слишком терпеливым взглядом взяв из рук Маккоя бинт.
- Постарайтесь действовать щадяще, рука еще может мне пригодиться, - кивнул Боунз, пытаясь заглушить пульсирующую в голове мысль о том, что в любом другом случае стоило бы напомнить, что он доктор, а не наглядное пособие. Но судя по виду, Чехову и без того хватало впечатлений. Маккой пронаблюдал, как Паша вскрывает упаковку бинта непокладисто пальцами, и подавил тяжелый вздох.
Не будь пацан настолько трогательно искренним в реакциях, черта с два Леонард стал бы ему помогать.
В смысле, он бы и так, конечно, не стал, но преподавательский долг есть преподавательский долг.
- Напомните мне, как мы перешли от обсуждения потенциально ядовитых веществ к вашим соображениям в области классического кинематографа? - уточнил Маккой, тщательно пропустив в голос ровно столько насмешки, чтобы Чехов снова вспыхнул и сосредоточился, наконец, на мыслительном процессе взамен созерцательного.

[Бумажный кораблик]

Павел откашлялся, очевидно, набираясь сил для последующего броска, и принялся разматывать бинт.
- Я говорил о том, что наши предки были весьма оригинальны в идеях, но реализация - абсолютно некудышная, - Паша мягко сжал ладонь доктора, предупреждая: - Я начну с ладони.
- Хорошо, - согласился Маккой, наблюдая за ставшим вдруг чересчур осторожным Павлом.
- Возьмём, к примеру, фильмы ужасов. Если закрыть глаза на тот факт, что убийцу невозможно убить, а спецэффекты иногда действительно печальны, существует целая сотня ляпов. Так хорошо?
- Крепче, Чехов. Что вас в крайности бросает?
- Простите, - энсин потупил взгляд и затянул бинт туже, продолжая обматывать его вокруг ладони Боунза.

бляяяяя что-то вообще как-то коряво у меня все ><
ладно, ща поймаем

[ZYzqr04S]

Маккой покосился на свою руку, наблюдая, как Паша накладывает бинт крест-накрест через запястье, и перевел взгляд на его сосредоточенное лицо.
- Кинематограф подразумевает некоторую нереалистичность и вольность изложения. Спецэффекты - это вопрос развития технологий, и здесь, скорее, можно судить о техническом уровне времени в целом, а не о плюсах или минусах отдельного фильма, - аккуратно выпутав ладонь из печально повисшего бинта, заметил Маккой. - Заново, Чехов.
Паша сосредоточенно прикусил губу, распутывая длинный хвост бинта и принимаясь за перевязку сначала, в этот раз затягивав витки ровно настолько, чтобы и держалось крепко, и пальцы доктора не рисковали посинеть.
- Это, конечно, да... - с трудом восстановив нить повествования спустя полминуты, согласился энсин. - Но согласитесь, дышащие трупы - это немного слишком.
Маккой усмехнулся, рассеянно наблюдая за тем, как собственная ладонь скрывается под слоем бинта.
- Я могу предположить, что актер не способен задержать дыхание на значительный срок без должных тренировок, - продолжил, тем временем, Чехов. - Хотя это само по себе довольно спорно. Но даже в этом случае - ведь есть те же седативы второго поколения, которые позволяют снизить показатели жизнедеятельности до незначительного минимума.
- Если вы имеете в виду препараты для поддержания анабиоза, то они разрабатывались значительно позже, для погружения человека в многолетний сон в межпланетных экспедициях. Начало двадцать второго века.
- Нет, это немного слишком, - улыбнулся Паша, закрепляя бинт. - Речь о банальных [я полажу потом по википедии и придумаю латинское название для этого класса препаратов, с айпода это слабо осушавшись чВВВ]. Ну что, так лучше?
Маккой, опомнившись, перевел взгляд вниз, на свою руку, чтобы обнаружитьналоженную по всем правилам повязку. Весьма, надо сказать, неплохо наложенную.
- Ну наконец-то, - на пробу сжав ладонь в кулак, усмехнулся Боунз. - Теперь локоть.

[Бумажный кораблик]

Чехов улыбнулся - с такой неповторимой детской искренностью, что, кажется, даже лампы в медотсеке зажужжали от напряжения - и весьма оперативно размотал бинт. Его рука плавно поднялась к локтю Маккоя, заставляя последнего заметно напрячься. Впрочем, доктор решил не одёргивать Павла сразу по двум причинам: во-первых, не было никаких сомнений, что он зальётся краской с головы до ног и растеряет остатки самообладания; во-вторых, энсин, кажется и сам не отдавал себе отчёта в собственных действиях, а выводить его из задумчивости таким грубым способом было чревато последствиями. Тонкие пальцы сжались на локте Леонарда в попытке зафиксировать руку в удобном положении.
- Ведь поцелуи всегда отыгрываются актёрами взаправду, - прерываясь и снова возвращаясь к заинтересовавшей теме, пояснил Павел. С ладонью у него всегда было меньше всего проблем, в то время как локоть и тем более плечо не поддавались перевязке с первого раза почти никогда.
Маккой всё-таки не смог удержаться и поинтересовался:
- А сексуальные отношения, Чехов, вы тоже считаете обязательными к правдоподобной иллюстрации в кинематографе?
Павел беспомощно втянул носом воздух и поджал губы, смущаясь столь откровенному предположению. По всей видимости, подобные мысли в его кудрявую голову даже если и наведывались, то достаточно редко, чтобы энсин всё ещё терялся, словно младшая дочь из католической семьи.
- Нет, сэр, - пробурчал он, разматывая скрученный бинт. - Это, - выделяя каждую букву в произнесенном слове, сказал Чехов, - актёры могут изобразить весьма правдоподобно и без... - Паша замолчал, пытаясь подобрать приличный эквивалент, но явно столкнулся с определёнными трудностями.
- Без? - насмешливо уточнил Леонард.

[ZYzqr04S]

- Без, - насупленно кивнул Чехов.
Повисла пауза, во время которой Паша сосредоточенно накладывал повязку на локтевой сустав, чередуя витки вокруг предплечья и плеча, а Маккой отстраненно разглядывал своего подопечного, размышляя, какой интенсивности румянец заливал бы его щеки, реши составители программы обучать кадетов премудростям работы с бинтом на примере не локтя, плеча и кисти, а, к примеру, бедра.
- Значит, неправдоподобность смерти вас тревожит куда больше? Нелогично, энсин, учитывая, что со смертью сталкивается далеко не каждый зритель, тогда как сексом занимается подавляющее большинство, если мы говорим об аудитории старше шестнадцати. Четырнадцати, если верить статистике, - помедлив, озвучил Боунз.
Прекрасно осознавая, что этого, пожалуй, не стоило говорить, Леонард, тем не менее, терзался некоторым любопытством - насколько хватит Чехова в трезвом состоянии. Будучи пьян, как выяснилось, он мог без особого труда обсуждать любые темы и высказывать намеки любой степени приватности. Без алкогольного доппинга Паша был далеко не так смел, но, тем не менее, держался, как подобает офицеру космофлота.
Статистические данные Чехов переварил без комментариев, только крепче сжав пальцы на запястье Маккоя - тот, забывшись, перестал держать руку согнутой в предписанные 90 градусов.

[ZYzqr04S]

[я полажу потом по википедии и придумаю латинское название для этого класса препаратов, с айпода это слабо осушавшись чВВВ]

там было "осуществимо", а не осушавшись - у айпода свой взгляд на те слова. которые ты набираешь -___-
короче, запихни туда "речь о банальных плацореддитах", плз, вроде это будет более-менее логичное погонялово чВ

[Бумажный кораблик]

я не могу твои комменты редактировать, я так уже чуть не удалил один случайно хд поэтому вставлю сразу в ворде
какой-то у меня скачок времени, но мне вдруг пришло в голову, что это было бы мило

Следующим вечером Боунза вызвали на совещание, поэтому среди их с энсином занятий выявилась пробоина. Свой единственный выходной Паша решил провести с пользой - той самой, о которой никогда и никому не смог бы рассказать, потому что ничего более постыдного в своей жизни ещё не делал.
Разговор с доктором навёл Чехова на мысль, что в сексуальном плане он полный профан. Это никак не укладывалось в план по завоеванию взрослого и гораздо более раскрепощённого преподавателя медицинской подготовки Леонарда Маккоя, поэтому Паша решил "догнаться" приличной порцией теории, тем более что для практики у него не было ни подходящих вакансий, ни особого желания.
Целое утро Чехов провёл на различных сайтах узкой направленности, изучая свои будущие потенциальные пособия. Он точно знал, что именно ему требуется, однако за бесчисленным количеством баннеров и предложений по увеличению пениса отыскать это самое "то, что надо" оказалось не так уж легко. Наконец, цель была достигнута - Павел не знал наверняка, но не рискнул включить подобное при маячащем на заднем плане Вудрофе - и сегодняшний вечер должен был превратиться в небольшой экскурс по сексуальным взаимоотношениям.
Как назло, Вуди почти полтора часа готовился к своему "спонтанному" свиданию с Эл - подготавливал еду, спецэффекты (без которых уже не мог появиться при девушке), даже откопал где-то гавайскую гитару времен двадцать первого века, с которой, в общем-то, понятия не имел, как обращаться, но всё равно захватил ради антуража. Павел, как это всегда происходило с ним накануне какого-нибудь абсолютно нового процесса получения знаний, сидел весь на иголках и не мог дождаться минуты, когда нерадивый сосед наконец соизволит покинуть их скромную обитель.
В половину седьмого, как по часам, Вудроф вылетел из палатки подкарауливать Элисон. Паша на всякий случай ещё пятнадцать минут в напряжённом состоянии погипнотизировал свой ноутбук, после чего всё-таки решил включить проигрыватель и на минимальной (раскатившейся, как показалось самому Павлу, по всему лагерю) громкости поставил фильм.
Два молодых человека - Павел не мог судить наверняка, но оценил бы их, как весьма привлекательных - завели весьма сумбурный диалог. Энсин сложил руки на коленях и придвинулся поближе, чтобы расслышать его хотя бы урывками.
Первые десять минут на экране почти ничего не происходило. Но по истечении ещё почти пятнадцати весьма неожиданно молодые люди начали целоваться - Чехов почувствовал себя достаточно неловко, чтобы отодвинуться подальше от монитора - и расстёгивать друг на друге одежду. Паша пытался зафиксировать в голове, в каком порядке и с какой приблизительной скоростью ему лучше подойти к процессу, однако влажные звуки отвлекали всё его внимание.
В конце концов, главные герои разделись, и тот, что был чуть скромнее в параметрах, оседлал своего напарника.
Партнера, - автоматически поправил себя Паша, хотя думать рационально становилось всё труднее. Температура в палатке подскочила, удушливо щекоча лицо и шею, и Павел позволил себе расстегнуть две верхние пуговицы.
Сама мысль о том, чем именно он сейчас занимался, заставляла подростка клеймить себя самыми страшными словами. Мало того, что он тратит свой досуг на подобные фильмы, так они ещё - эти самые фильмы - на все сто процентов гомосексуальны.
- Хватит, - вдруг решительно произнес Паша самому себе, рассудив, что всю полезную информацию он уже почерпнул, и теперь можно дать себе немного послаблений.
Чехов почти поднялся на ноги, когда миниатюрная дверь палатки резко затрепетала и в помещение, словно смерч, ворвался Вудроф.
Паша застыл, пытаясь решить, что получится быстрее - вытолкать соседа обратно или же вырубить ноутбук, Вуди в свою очередь застыл чисто за компанию и уже потом бросил беглый взгляд в сторону экрана. Его глаза резко расширились от удивления, и Павел понял, что порядок его действий уже более неважен.
- Дева Мария и Святой Иосиф! Чехов! - под аккомпанемент сладострастных стонов провыл Вуди, прикрывая глаза ладонью. - Ты только что сжёг мою сетчатку дотла. Выключи это немедленно, по крайней мере, пока я не отойду на приличное расстояние!
Энсин мгновенно подскочил с места и захлопнул ноутбук.
- Вудс, это совсем не то...
- Замолчи, - отрывая руку от лица, хмыкнул Вудроф. - Что бы ты сейчас ни сказал, уже ничего не исправишь. Я все видел.
Чехов с несчастным видом вернулся на кровать, пристыженный с ног до головы.
- Я просто хотел выяснить.
- Нашёл время! - Вуди уселся рядом и по-свойски обнял энсина за плечи. - Впрочем, у тебя сейчас самый возраст... Или, стой-ка. Вы же с доктором ещё не...? - с какой-то пугающей надеждой в голосе поинтересовался механик.
- Нет, мамочка, мы с доктором ещё "не"!
- Молодец, сына, хвалю. Знаешь, как ваш Пушкин писал?
- Знаю.
- А вот не перебивай мать. Пушкин писал "береги честь смолоду".
- Капитанская дочка, эпиграф в начале романа перед первой главой.
- Вот. Помни о нем перед тем, как натворить глупостей.
- Каких это?

[ZYzqr04S]

- К примеру, смотреть порнуху, повернув люптоп экраном ко входу, - с чувством озвучил Вуди. - Это хорошо, что зашел твой верный... мать. А если бы док, с букетом фиалок и виолончелью?
Паша поежился, даже не став уточнять, какого черта Маккою мог бы понадобиться подобный инвентарь. В обрисованной ситуации, что-то подсказывало, Чехов свалился бы замертво от несовместимой с жизнью интенсивности стыда, и цветочки пришлись бы очень кстати к похоронам, как, впрочем, и скрипичная музыка. Энсин помотал головой, отгоняя дурацкое видение.
Вудроф, тем временем, продолжал теоретизирования, не обращая внимания на замолкшего товарища.
- Маккою, кстати, сколько, под пятьдесят? Тебе семнадцать, среднее арифметическое - это что-то около тридцати трех... да в вашем возрасте, ребята, детей пора рожать! - решительно заключил он и добавил, вернувшись к тону сварливой мамаши: - Вот принесешь в подоле - отец уши-то поотрывает.
- И лишит сына нобелевской премии как первого родившего мужчины, - пробормотал Паша, более-менее взяв себя в руки.
- И это тоже, конечно, - покладисто согласился Вуди. Смерив Чехова изучающим взглядом, он внезапно весело хмыкнул и поднялся на ноги: - Ладно, док все-таки док, читать тебе лекцию о контрацепции не буду.
- Высшие силы все-таки существуют, - буркнул Паша, украдкой выдохнув.
Вудроф достал из шкафа загадочный предмет, напоминающий стандартный фазер, но укомплектованный ворохом лапшеобразных разноцветных проводов, придирчиво его оглядел и сам себе кивнул, одобряя.
- Я пошел вступать в неравный бой с банками из-под тушенки. Образовывайся, мой юный друг, в ближайшие пару часов я больше тебя не потревожу, - Вуди щедро махнул рукой и поспешил к выходу из палатки.
- Да не собираюсь я больше!.. - жалобно возразил, было, Чехов, но обнаружил, что уже остался в палатке один.

[Бумажный кораблик]

Следующую ночь Павел провел в одиноких раздумьях на тему своей гомосексуальности. Было в этом всё-таки что-то внезапное - по крайней мере, на протяжении последних 17 лет Чехов был уверен, что сердце его лежит исключительно в сторону слабого пола, преимущественно, в сторону представителей одного с ним возраста. Но непосредственно сейчас доктор казался единственный вариантом, той самой деталью, без которой Паша чувствовал себя несобранным воедино, чем-то, что подключало незадействованные до этого момента рецепторы. Дело было даже не в подростковом гормональном скачке, о котором Чехов прочел всю возможную литературу в интернете, не в голосе Маккоя, его невозможных руках, остановить фантазии о которых Павел был не в состоянии уже вторую неделю. Паше не хотелось удовлетворения каких-то физических потребностей, хотя это казалось бы весьма рациональным в его возрасте - он думал только о том, что Леонард, кажется, даже не представлял, какой властью на самом деле обладает над несчастным энсином.
Вспоминая свою первую "влюблённость", Чехов отметил, что тогда у него не было этого изнуряющего чувства ожидания каждой встречи, не было лёгкого мандража, достаточно было столкнуться с объектом привязанности в коридоре, не было мыслей, заселяющих голову круглосуточно. Все, о чем Паша теперь думал - на уроках, за едой, перед сном, даже во сне - это был доктор. Эти мысли не были навязчивы, они были легки и приятны, будто бы невесомы, просто в каждой ситуации приходила какая-нибудь ассоциация с Боунзом, как будто он был везде одновременно. Чехов не позволял себе даже представлять, что было бы, если бы Маккой действительно однажды ответил взаимностью. Подобное казалось настолько далеким и недосягаемым, а вместе с тем настолько желанным, что от одной воображаемой картинки энсин глупо улыбался на протяжении целого дня, не замечая, как косятся окружающие.

[ZYzqr04S]

начало какого там по счету чего-то, видимо

На лекциях Спока кадеты обыкновенно выбирали один из двух поведенческих сценариев.
Приверженцы первого, не являясь поклонниками строгих теоретических выкладок, излагаемых преимущественно ровным, безэмоциональным тоном, уходили поглубже в себя, переливая текст лекций напрямую из ушей на бумагу, без какого-либо участия головы.
Последователи второго, коие оставались вымирающим меньшинством, слушали первого помощника со всем вниманием, пользуясь уникальной возможностью на пару академических часов окунуться в мир безупречно структурированных данных.
Так или иначе, но в палатке, которую Спок использовал как учебное помещение, царила тишина, разбавляемая только его негромким спокойным голосом. В это же конкретное утро установленная последовательность событий была прервана самым грубым образом.
- Коммандор Спок, мне нужно с вами поговорить, - обеспокоенный голос Маккоя заставил большую часть аудитории очнуться от дремы, а меньшую - изумиться тому, что патологически безэмоциональный вулканец может досадливо дернуть уголком рта, если прервать его посреди предложения, и даже ответить с оттенком раздражительности:
- Доктор Маккой, это не может подождать двадцать минут? Я почти закончил.
- Не может, - нахмурившись в ответ, отрезал Боунз, заставляя Спока окончательно отвернуться от электронной доски, где он выписывал алгоритм метода итерирования подпространства.
Помедлив, Спок вопросительно приподнял и без того задранную бровь, на что Маккой раздраженно добавил "не здесь" и даже "черт вас побери, Спок, это не терпит отлагательств".
- Мы продолжим лекцию через несколько минут, - оглянувшись на застывших в некотором недоумении кадетов, сказал вернувший тону непробиваемое спокойствие коммандер, и вышел следом за Леонардон.
Паша, наблюдавший за развернувшейся сценой с первой парты, дисциплинированно дописал схему алгоритма в конспекте и вместе со всеми приступил к ожиданию.

[Бумажный кораблик]

- Твой доктор выглядел весьма обеспокоенным, - шепотом, который, кажется, разобрали все присутствующие, заметил Вуди, пододвигая свою парту поближе к парте Чехова. Энсин моментально вспыхнул и вжал голову в плечи, мысленно посылая молитвы Господу и проклятия Вудрофу. - Расслабься, никто ничего не слышал.
- Удивительно, ведь ты чуть ли не прокричал об этом!
- Кричать о любви не грех, мой юный друг. Что там могло произойти?
- Не знаю. Но вряд ли это что-нибудь серьёзное, в конце концов...
Чехов был прерван завывающим сигналом тревоги, который не просто насторожил, а буквально перепугал всех присутствующих - кадеты мгновенно повскакивали со своих мест, готовые двинуться куда угодно, лишь бы не сидеть в такой ответственный момент в аудитории, - но внезапно дверь распахнулась и на пороге возник профессор Спок. Как по команде все снова вернулись за парты, хотя старпом даже не успел открыть рта для указаний.
- Имею неудовольствие сообщить, что на наш лагерь было совершено нападение, - сохраняя невозмутимость, поведал он студентам. - Мы имеем все основания предполагать, что первый и третий корпус были атакованы кораблем ромуландцев с воздуха. К сожалению, пока нельзя утверждать точно, выжил ли кто-нибудь из находившихся там.
- Но сэр, - испуганно произнесла сидящая по правое плечо от Чехова Мелисса, - первый корпус - это ведь...
- Совершенно верно, мисс Уайт. В первом корпусе находится руководство лагеря и...
- Сэр, капитан Кирк...?
Вопрос застыл в воздухе, словно в янтаре. Никто не мог позволить себе озвучить эту мысль вслух, никто даже не осмеливался додумать её до конца. Очевидно, никто, кроме самого Спока - Чехов не мог сказать наверняка, но ему показалось, что старпом выглядел непривычно потерянным. Будто уже утратил то, к чему был так сильно привязан. Уже подготовил себя к худшему.
- Как я уже говорил, мисс Уайт, нельзя утверждать, что кто-то из находившихся там выжил. Впрочем... есть вероятность, что часть персонала была взята в плен, - не вполне уверенно дополнил Спок, бросая неловкий взгляд на наручные часы.

[ZYzqr04S]

- И... что вы намерены делать? - спросил Вудроф, в кои-то веки сосредоточивший все свое внимание на преподавателе, а не на собственных мыслях.
От этого вопроса Спок, казалось, очнулся. Взгляд слегка раскосых глаз сфокусировался сперва на задавшем вопрос кадете, затем прошелся по лицам присутствующих, будто оценивая, насколько откровенно имеет смысл говорить с ними. Самому младшему из них было 17, самому старшему - 26. И все до единого, они были кадетами Космофлота.
- Я намерен действовать в соответствии с законами военного времени, - наконец, ответил Спок, вернув лицу беспристрастность. - И взять командование на себя до поступления других указаний от Совета Федерации либо обнаружения капитана Кирка, - вулканец снова помедлил, будто давая себе паузу перед всем, что последует за прозвучавшими словами, и продолжил тоном, окрашенным мрачной торжественностью: - Смирно.
Кадеты поднялись, под суетливый грохот отодвигаемых стульев. Первый помощник, вернее, уже капитан кивнул сам себе, наблюдая, как его подопечные вытягиваются, расправляя плечи, на глазах превращаясь в солдат из кучки испуганных мальчишек.
- Вас к этому готовили, пусть никто и не мог предположить, что ваши знания и навыки понадобятся настолько скоро, - заложив руки за спину, проговорил Спок, выцепляя внимательным взглядом одно лицо за другим. - Мы разбили неприятеля в космосе, но он вернулся, чтобы атаковать наш дом. Защитить Землю от вторжения ромуландцев - не просто наш долг. Теперь это наше личное дело. Вы знаете, чего от вас ждут. Вы знаете, что предписано вам уставом, и знаете, как поступать. Ваш корпус переходит под командование лейтенанта Ухуры, она ждет вас в четвертом квадрате, - Спок поднял ладонь к виску, дожидаясь, когда каждый из кадетов отдаст честь ответным жестом, и резко опустил руку, добавляя: - Не подведите.
На этом вулканец еще раз оглядел присутствующих, кивнул собственным мыслям и решительно направился вон из палатки, забрав со стола коммуникатор, за которым, судя по всему, и возвращался.

[Бумажный кораблик]

Павел хотел уж было последовать его примеру, но внезапно его ухватили за предплечье и оттащили в сторону, очевидно, для невероятно важного разговора, потому что глаза у Вудрофа горели, словно шальные.
- Чехов, нам нужно найти Элисон, - шепотом произнес он, закатывая рукав рубашки. Была у Вудса эта весьма странная привычка - перед тем, как браться за что-то, закатывать рукава до локтей. Словно бы он не чувствовал себя достаточно комфортно, когда что-то мешало его запястьям.
- Не уверен, что именно это нам нужно. Даже если мы её найдем - лейтенант Ухура скорее всего даст нам определённое задание, и мы не можем взять с собой Эл.
- Да брось, мы можем всё и даже немножко больше, - хмыкнул Вудроф, устремляя в Пашу решительный взгляд, от которого обычно терялось всё самообладание и хотелось поспешно покинуть корабль, пока Вуди не подбил на какое-нибудь безумство. - Нельзя оставлять её здесь одну. Ты же знаешь, первые, кто оказывается в опасности, это всякие повара и медсёстры.
- Нам не позволят взять её с собой. Она наверняка останется с доктором и...
- У доктора и так сейчас забот полно, думаешь, он будет сидеть и охранять Эл? Чехов, - тон Вудса стал невыносимо серьёзным, и Паша уже почувствовал, как буквально сдаётся на глазах, - пожалуйста. Я не могу допустить, чтобы с ней что-нибудь произошло. Тем более, я бы на твоём месте никогда не отказал, ты же знаешь.
- Знаю, - смиренно согласился энсин, закатывая глаза. - Но мы будем действовать очень деликатно, и она пусть держится в стороне, чтобы Ухура не заметила.
- Да не вопрос! - просиял Вудроф, поворачиваясь к выходу.

вот тут можно перейти к другому моменту уже

[ZYzqr04S]

окей, переходим к Ухуре) я кстати думаю, там надо в этих кусках для пущей убедительности добавить че-нибудь типа "при мысли о том, что капитана, возможно, уже действительно не было в живых, где-то под ребрами мучительно заныло, и паша поспешно отогнал от себя подобные мысли. Пока оставалась возможность, стоило надеяться, что Кирк действительно взят в плен, а не убит, а раз так, то непременно выкрутится - кто как не он!" - а то как-то чехов у нас спокойно отреагировал на известие, что это человечище возможно уже труп))

- ...таким образом, четвертый корпус отвечает за данную территорию, - обозначив на карте подконтрольный участок, отрывисто закончила довольно продолжительную и крайне напряженную речь Ухура. - Вопросы?
После того, как кадеты прибыли нестройной толпой в указанную точку, лейтенант отвела их в одну из штабских палаток, где к тому моменту уже успели организовать минимум условий. На электронную доску была выведена карта заповедника, и Ухура несколькими уверенными движениями раскидала по ней зоны ответственности каждого из корпусов, не забыв отметить и то, где именно находились первый и третий корпус в момент нападения. Притихшие кадеты слушали со всем вниманием, прекрасно понимая, что этот монолог Ухуры важнее всех прочитанных им лекций в совокупности. По поводу присутствия где-то в последних рядах одного лишнего кадета лейтенант ничего не сказала - не то посчитала это допустимым, не то попросту не заметила. После того, как Эл спрятала ярко-голубые волосы под капюшоном стандартной тренировочной толстовки, она и впрямь стала вполовину менее заметна.
- Сэр, - неуверенно подняв руку, подал голос Ченг. И тут же, впрочем, исправился, допустив ошибку впервые за все время пребывания здесь - видимо, из-за одолевающего напряжение: - Прошу прощения, мэм. Но как мы будем охранять территорию? У нас даже нет фазеров...
- Боевое оружие запрещено на территории заповедника, - хмуро озвучила и без того известную истину Ухура. - Никто не ожидал, что именно он будет выбран как объект нападения, но у нашего врага... скажем так, личные счеты с капитаном Кирком. Все, чем мы можем вас вооружить, это парализаторы.
- Лучше, чем ничего, - негромко заметил Вудроф, прикинув, что именно можно сделать с обычным парализатором в полевых условиях. По всему выходило, что сделать можно вполне достаточно.
- Помимо этого, разумеется, вас снабдят минимальным набором медикаментов, - лейтенант продемонстрировала маленький, не больше дюйма на дюйм, ярко-оранжевый футляр.

[Бумажный кораблик]

да-да, я сам об этом думал написать, но почему-то тупанул и забыл( вставим

- С этого момента вы не просто кадеты Звёздного флота. Вы такие же офицеры, как каждый из тех, кто служил на "Энтерпрайзе". Я жду от вас смелых, но осмысленных поступков. Старайтесь избегать риска, если он не является необходимостью, - Ухура замолчала, и вслед за ней каждый из присутствующих, кажется, перестал дышать. Тишина прокатилась по палатке, словно бильярдный шарик, и от этого стало немножко страшно. Немножко, потому что офицеры Звёздного флота не умеют бояться. - А сейчас я попрошу всех вас подойти ко мне и получить ваше будущее снаряжение.
Кадеты поспешно столпились возле широкого стола, на котором были аккуратно разложены парализаторы. Чехов, Вудроф и Элисон решили подождать в сторонке, пока основной косяк студентов разбредётся с полученным "вооружением", чтобы не толпиться в среди откровенно начинающих паниковать новоявленных офицеров Звёздного Флота.
- Странно всё это, - хмуро заметил Чехов, запуская руку в волосы, чтобы хорошенько растрепать их пальцами. С тех пор, как Эл порядочно сократила объем кудряшек, вытворять подобное стало ещё более проблематично, чем раньше, но энсин не отчаивался.
- Что именно странно? - чуть слышно спросила его девушка, которая даже в форме чувствовала себя не очень уверенно и явно боялась, что её застукают за подобным нарушением кодекса. Она не знала наверняка, было ли в кодексе хоть какое-нибудь правило, по которому её могли уличить и жестко наказать, но на всякий случай решила потерзаться лишними сомнениями.
- Да всё это... - неопределённо ответил Паша. - Ромуланцы совершают нападение на нас, и всё, что мы получаем в качестве оружия - парализаторы! Неудивительно, что капитана Кирка взяли в плен. Дурацкие правила! - выпалил Чехов на одном дыхании, чувствуя, как ярость наполняет его буквально до каждой косточки.
В отличие от остальных ему не было страшно. То есть, конечно, ему было чертовски страшно, тем более что он уже сталкивался с подобным раньше и видел своими глазами, к чему всё это привело. Но помимо прочего он был откровенно зол. Зол, потому что всё ещё не мог поверить, что с капитаном могло что-то произойти. Стоило признать, что будь это какой-нибудь другой капитан, энсин, возможно, не чувствовал бы себя так ужасно. Но Джеймс Т. Кирк стал для Чехова кем-то вроде кумира, нерушимого идола из оптимизма и смелости, настоящим проводником, который направлял, сам того не осознавая.

[ZYzqr04S]

Вудроф с Элисон молча переглянулись. Обыкновенно спокойный, в мелочах придерживающийся правил Чехов в роли начинающего бунтаря смотрелся довольно неожиданно.
- Ты себе представить не можешь, во что способен превратить обыкновенный парализатор технический гений, - на пару секунд сжав плечо энсина, доверительно шепнул Вуди и решительно пошел к Ухуре – толпа кадетов уже порядком рассеялась.
- Мистер Портер, - кивнула лейтенант выдавая ему в руки необходимое снаряжение.
- Мне плюс два, - бодро отрапортовал Вудроф, сунув парализатор вместе с аптечкой в карман толстовки и протянув руку за следующим.
Ухура смерила его сперва недоуменным, а затем и несколько раздраженным взглядом, кинула короткий взгляд на стоящих неподалеку Чехова и Эл, и потом фыркнула и отдала Вуди требуемое.
- Хотелось бы мне, чтобы ваш неуставной гость был величайшей из наших проблем, - заметила она и кивнула в сторону выхода, больше не собираясь тратить на это время.
До вверенной им территории кадеты добирались в тягостном молчании. Вудроф соображал, что именно ему нужно для модификации имеющегося в наличии недооружия, Элисон прикидывала, не поднимет ли тетя Крис на уши весь и без того гудящий как осиный рой лагерь, обнаружив, что племянница куда-то делась из медотсека. Паша же пытался уговорить себя делать то, что делать было велено, и не лезть в то, с чем и без него наверняка прекрасно справятся.
По мере приближения к территории ответственности четвертого корпуса уговоры на Чехова действовали все меньше.
Когда до их квадрата оставалась какой-то десяток метров, он не выдержал окончательно и метнулся в близрастущую лесополосу, за руки утаскивая за собой Элисон вместе с Вудрофом.
- Чехов, ты что, сдурел?! – шепотом, ибо проникся подпольностью момента, но достаточно громко, ибо возмущение не оставляло выбора, взвился Вуди, пытаясь одновременно выпутать свою руку из крепкой хватки и увернуться от настойчиво лезущей в лицо ветки.
- Мы должны спасти капитана, - отпустив обоих, сказал Паша тоном, лишенным даже намека на возможность возразить.